Книжные люди
Шрифт:
Я понимаю, что она чувствовала. Знаю, что такое сбегать в другие миры. В те, которые лучше этого.
— Но сначала ты работала в издательстве? — спрашиваю я.
— Да. — Она на мгновение задумывается. — Мама жила от зарплаты до зарплаты, ей не нравилось владеть чем-то, накапливать «вещи». Она была свободолюбивой, и, наверное, это нормально, если у тебя нет детей. Но когда есть...
Я улавливаю горькую нотку в её голосе.
— У тебя было сложное детство?
— В каком-то смысле. Я много была одна. Постоянные переезды
— Тебе нравилось?
— Да, нравилась. — Она улыбается, явно предаваясь приятным воспоминаниям. — Это было здорово. Но…
Она затягивает, и я понимаю, что она словно втягивает меня в свой мир, позволяя заглянуть в прошлое. И я не могу сопротивляться. Я хочу знать. Я хочу знать всё.
— Но? — подталкиваю её.
Её улыбка исчезает, как солнце, уходящее за горизонт.
— А потом мама умерла. А пару лет спустя развалились мои отношения. И тогда мне больше не хотелось оставаться в Лондоне.
— И ты приехала сюда.
— И я приехала сюда, — тихо повторяет она. — Мне понадобилось время, чтобы решить, что делать с этим домом, но когда я поняла, что больше не хочу жить в большом городе, это начало казаться знаком судьбы. А потом, когда я сюда приехала и посмотрела на здание... я просто увидела в нём книжный магазин. Так всё и началось.
Я не могу отвести от неё взгляд. Она потеряла так много — мать, отношения, работу, всю свою прежнюю жизнь. Это должно было сломить её. Но она нашла в себе силы начать заново, создать новую жизнь в новом месте.
Она потрясающая.
— Это, наверное, было очень тяжело, — говорю я, проводя кончиками пальцев по её щеке.
Она поворачивает лицо к моей ладони, её ресницы опускаются, скрывая взгляд.
— Было. Я любила свою работу. Но мама заболела внезапно. Она не говорила мне про рак, и для меня это был шок. Она продержалась всего пару месяцев. Это... на самом деле было облегчением. Я не могла смотреть, как она страдает.
Я знаю это чувство.
Слишком хорошо.
Мой отец уберёг меня от худшего, когда моя мать уходила, но даже ребёнком я понимал: когда боль становится слишком сильной, оставаться в живых уже не благо.
Я просто глажу её по щеке. Иногда слов недостаточно.
— Мне очень жаль, — говорю я наконец. Бесполезная, пустая фраза. — Рак — страшная штука.
— Да. Но иногда нужно просто взять от плохой ситуации всё, что можно. Найти в ней хоть что-то хорошее. Я думаю, для меня это было понимание: если я не открою свой магазин сейчас, я не открою его никогда. Мне нужно было вернуться к своим корням, даже если я о них почти ничего не знала.
Она вдруг смотрит на меня прямо, взгляд её становится твёрдым.
— Мне кажется, я хочу узнать больше. Письма твоего прадеда заставили
Блэквуды всегда жили в Уичтри. Я всегда знал, откуда я родом. Иногда это было тяжёлым грузом, иногда — опорой. Но я понимаю, почему она хочет узнать больше о своей родословной.
— Я могу помочь, — говорю я. — Здесь наверняка есть люди, которые знали твою бабушку. Может, даже твою маму. Я их не помню, но кто-то должен.
Она улыбается, и от этой улыбки у меня сжимается грудь.
— Правда?
— Конечно, — обещаю я, даже несмотря на сомнения в правильности этого решения. — Ты помогла мне с Лизой Андервуд, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
— Хотя мы ещё не знаем, приедет ли она.
— Да, это правда.
Она слишком далеко. Мне нужно, чтобы она была ближе.
Я притягиваю её к себе, чувствуя, как её обнажённое тело скользит по моему. Горячее, мягкое. Мгновенно разжигающее желание.
— В любом случае, я помогу тебе.
Она складывает ладони у меня на груди.
— Спасибо, — шепчет она. — Ты не такой уж плохой, правда?
Я запускаю пальцы в её волосы, ощущая, как они струятся между пальцев, как необработанный шёлк.
— Я могу быть очень плохим, если тебе так больше нравится.
— Ты знаешь, что мне нравится.
Она изучает меня, будто что-то ищет, но я не понимаю, что именно.
— А ты? — спрашивает она. — Расскажи мне про Блэквудов.
Я расслаблен, ленивое желание тлеет внутри, и с её волосами, струящимися сквозь мои пальцы, мне нетрудно говорить.
— Рассказывать особо нечего. Как ты знаешь, мой прадед был владельцем книжного. После войны он женился, у них родился мой дед. Его жена ушла от него, когда дед был ребёнком, и он воспитывал его один. Умер, когда моему деду было восемнадцать.
— Он умер молодым.
— Сравнительно, да. Считается, что он утонул. Его одежду нашли на берегу реки, но тело так и не нашли.
Её глаза наполняются сочувствием.
— Как страшно.
— По словам моего деда, он покончил с собой, потому что так и не пережил уход моей прабабушки. Но теперь... я не уверен.
— Думаешь, это может быть связано с К?
— Судя по тем записям, возможно.
Я пожимаю плечами.
— После его смерти мой дед унаследовал магазин, но успешный бизнес ему мешала азартная зависимость. Она только усилилась после того, как его оставила моя бабушка.
— Ох. — Её лоб морщится. — А как это произошло?
— Они встретились, когда были совсем молоды. Слишком молоды. Она была типичной хиппи шестидесятых, вела кочевой образ жизни. Однажды забрела в книжный и, по рассказам, это была любовь с первого взгляда. Но она не любила деревенскую жизнь. Мой дед женился на ней, потому что она забеременела. Так тогда было принято. Но вскоре после рождения моего отца она его бросила и уехала обратно в Лондон.