"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Видит око – зуб неймет! – Улыбнулся Жданей, племянник Неугодовны. – Княжьей дочери только какой князь в версту, а Равдановой дочке не угодишь – так надменна, будто ей и в Царьграде равных нет.
Жданей был приятного вида молодой мужчина, с высоким широким лбом, светло-рыжей, медового оттенка бородкой и светло-русыми волосами, с видом бодрым и толковым. Торлейву он улыбался несколько смущенно: с такими знатными людьми ему приходилось общаться редко, но с искренним дружелюбием. Судя по взглядам, которые на Жданея бросала Торстина, и две зимы спустя после свадьбы гордясь своей добычей, до женитьбы он был первым среди
– Вот если бы вроде тебя кто посватался, из княжьей родни, может, тогда бы… – заикнулась Вертляна.
Торлейв ощущал на себе любопытные, многозначительные взгляды: его не смели спрашивать прямо, не явился ли он за одной из этих девушек, но все думали об этом. Но только улыбался в ответ: здесь, на родине Прияны, ее образ владел им едва ли не сильнее, чем в Киеве. Там у него было много других ближиков, а здесь только она одна. Эх, если бы она была здесь, как в ту зиму, когда он за ней приехал, сидела бы сейчас напротив, и он видел бы блеск огня в ее глазах, устремленных на него… Никакого иного счастья он себе и не желал бы.
Разговор шел за столом, Неугодовна усердно угощала, Торстина, как самая молодая из женщин, подливала пиво мужчинам.
– Только ты ходи поглядывай, – на русском языке шепнула она, наклонившись к Торлейву сзади. – На Рагнору-молодую тут есть охотники, да такие, что соперников не потерпят.
– Правда ли? – Торлейв оживленно обернулся. – А я уж боялся, как бы не заскучать! То говоришь о некоем Унезоре?
– А ты уж знаешь его? – встрепенулась Неугодовна.
– В гриднице видел на пиру. Изрядно дерзок, хоть и низкороден, верно?
Мужчины ухмыльнулись при этих словах, женщины обеспокоились.
– Да уж он себя низкородным не считает. Он ведь тоже княжеских кровей…
– Вот как? – Торлейв непритворно удивился. – И какого же он рода?
Оказалось, что Станиборов отрок Унезор происходит из погибшего рода ловацких князей. Последним вольным князем ловатичей был его дед, Дивислав, убитый молодым Ингваром еще до его женитьбы на Эльге. Торлейв в Киеве что-то слышал о тех делах, но смутно; знал, что Ута, жена Мистины, первым браком была как раз за Дивиславом, из-за чего и попала ненадолго в наложницы к Ингвару, но об этом в семье не любили вспоминать. У Дивислава осталось несколько детей от его первой жены, увезенных в Киев много лет назад. Торлейв знал из них четверых, а одна из дочерей, Дивуша, была женой воеводы Асмунда, то есть с самим Торлейвом состояла в свойстве. Старший сын Дивислава, Зорян, поначалу был признан его наследником и князем ловатичей, на условии подчинения Ингвару. В те самые годы, когда Прияна побывала у Кощея, Зорян пытался жениться на Ведоме и погиб на поединке с Ингваром-младшим, ладожским племянником киевского князя. После того у ловатичей не было своих князей, дань с них собирали владыки Хольмгарда.
– Этот Унезор – он того Зоряна сын, только незаконный, от девки какой-то, челядинки, – рассказывала Неугодовна. – Ни наследка ему, ни имения не досталось. Осиротел давно, и отца не помнит. Сам приехал, лет семь тому, и к нашему князю в отроки нанялся. Дерзок он, это ты верно сказал, говорит, дадут ему боги удачи он род свой снова возвысит…
– Да мало ли что болтают! – остановил жену Миродар; он видел, что серые глаза молодого гостя выражают сосредоточенное внимание, и такой разговор казался ему опасным. – А то подумают еще, будто мы здесь
– Не вижу ничего худого в том, что молодой мужчина, имеющий знатных предков, желает возвыситься! – Торлейв улыбнулся. – Можно сказать, я и сам в таком положении. Мой прадед был конунгом в Зеландии, мой дед, Вальгард, приходился отцом княгине Эльге. Мой отец, Хельги Красный, прославился в походе на греков в тот самый год, когда я родился, а позже самую малость не завоевал себе собственных владений на Хазарском море. Я надеюсь, что боги, удача и князь Святослав дадут и мне возможность добиться того, чего не успел добиться мой отец.
– Ну а Унезор думает хорошей женитьбой свои дела поправить, – заметил Жданей. – К Рагноре-молодой все подкатывает…
– Да она о нем и слышать не хочет! – строго оборвала его мать. – Наболтаешь, будто воеводская дочь всяким голодранцем прельщается, а ей потом… Ты не сомневайся, Торлав! Рагнора-молодая себя помнит, не уронит. Она годами юна, да разумом стара, этой вот девичьей глупости в ней нет нисколько, ей жених сгодится только самый лучший. Ты про Унезора и не думай – то пустое!
– Уж не принес ли он обет на шкуре йольского вепря насчет этой женитьбы? – усмехнулся Торлейв. – Отважные витязи обычно так и поступают.
– Да кто б ему дал! – проворчал Брими. – Равдан Багряный первый его бы выкинул в Днепр, вздумай он дать такой обет.
– Право притязать на знатных невест тоже надо сперва заслужить! – Торстина многозначительно покачала головой. – Вот если бы кто-то вроде тебя поклялся на шкуре… Ты ведь проведешь Йоль у нас? – намекнула она.
– Да Торлаву и шкуры вепревы ни к чему, – сказал брат Неугодовны, Щедровит. – Он коли посватается – ему и с добра [805] отдадут.
805
С добра – добровольно.
– Рад это слышать, но я пока не говорил, что намерен это сделать! – Торлейв широко, доверительно улыбнулся, дескать: пусть это будет тайной между нами, добрые люди.
– Однако, тебе бы поберечься… – предостерег Миродар.
Жданей, перехватив взгляд Торлейва, незаметно показал кулак: дескать, парень-то может быть опасен. Торлейв усмехнулся в ответ: милости просим! Если кто-то думает, что племянник киевской княгини, умеющий читать по-гречески и по-моравски, не в силах за себя постоять, то его ждет разочарование.
Глава 3
Через какое-то время, как водится на пиру, где усердно угощают и подливают, у Торлейва возникло законное желание прогуляться. Жданей вышел вместе с ним и проводил до отхожего места в дальнем углу двора, а сам, чтобы не терять времени, пристроился тут же возле сугроба под тыном.
– Подождать тебя, или назад сам дойдешь? – с дружеской непринужденностью, рожденной совместно выпитым пивом, спросил он.
– Поверь мне, филос му [806] , я находил дорогу и из более отдаленных мест! – заверил Торлейв. – Возвращайся спокойно.
806
Друг мой (греч.)