"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Таким же был сам Мистина при Ингваре, и этому сходству нечего дивиться. Если князь получает власть по праву рождения, то второй после него человек в дружине добивается этого места при помощи собственного ума, силы и отваги.
О попытке Святослава опорочить и изгнать Мистину, устроив ложное покушение на самого себя, Торлейв, разумеется, умолчал. Сказал лишь, что княгиня Эльга добилась примирения между сыном и воеводой, а за смерть Улеба от рук его людей Святослав обязался выплатить Мистине некий выкуп. Равдан насмешливо дернул ртом: для знатного человека взять виру за смерть сына – позор. Торлейв стерпел, прикинулся, что не заметил. Утешил себя мыслью: ты, воевода,
Но переходить к делам еще было не время: настали Осенние Деды. Торлейва с его людьми Станибор поместил у себя на дворе, и вместе со всеми домочадцами и гостями они сидели на пиру, когда Ведома и Прибыслава призывали дедов и чуров угощаться паром от каши и блинов. Равданов старый отец, Краян, пел под гусли местные предания кривичей, ведших свой род от Крива-Велеса, потом рассказывали о первых варяжских вождях, похороненных в высоких могилах близ Свинческа. Снова Торлейв услышал предание о том, как Ведома и маленькая Прияна три года провели в подземных владениях Кощея, а когда вышли назад в белый свет, оказалось, что здесь прошло всего три дня. Торлейв уже знал эту песнь, но сердце щемило от тоски: как-то там Прияна в Киеве, когда он теперь ее увидит? Кто ее утешит, случись у нее новые нелады с непреклонным мужем?
В такие вечера принято рассказывать о чудесном, о встречах с Закрадьем. Торлейва расспрашивали, не знают ли в Киеве чего любопытного, и тут он не ударил лицом в грязь: рассказал, как прошлым летом в волотовой могиле на берегу Днепра нашли меч Ахиллеуса, древнего греческого полубога и величайшего воина. Ему с трудом верили, но он мог поклясться, что видел своими глазами, как меч в золотых ножнах извлекли из земли, и держал его в руках. Теперь им владел Святослав, получивший его от Одина как залог обещанной удачи и невиданного доселе возвышения.
– Те, кто встанет под стяг Святослава, будет любим богами при жизни и после смерти, – говорил Торлейв, окидывая взглядом мужчин за длинными столами. – Святославу во всем будет сопутствовать удача, и дружина его получит хорошую долю добычи и прочную славу. Ждать долго не придется: грядущим летом Святослав идет в поход на вятичей по Дону, чтобы расчистить пути к Саркелу. Он зовет вас, смоляне, русь и кривичей, присоединиться к нему. Русь – это не племя, русь – это дружина, так говорил Олег Вещий, и князь будет рад всякому, кто отважен. Вы сможете встретить его прямо на Оке и оттуда идти с ним на восток, через старые волоки на Дон и Саркел, а уж в Саркеле добычи хватит на всех. Мне известны условия, которые князь предлагает вам, и пока я не уехал отсюда, вы можете обдумать это дело и дать ответ. Князь вручил мне право заключить с вами уговор, дать вам клятвы и принять ваши.
Произнося эту речь, Торлейв видел, как меняются в лице слушатели, и особенное сомнение отражается в чертах самых главных людей – Равдана и Станибора. Казалось бы, князь и воевода, люди в расцвете сил, должны обрадоваться случаю взять славу и добычу. Но они переглядывались, не глядя на гостя. Воодушевлением вспыхивали лица молодых гридей и отроков – тех, кто лишь мечтал заслужить богатство и положение. Поймав один такой взгляд, Торлейв слегка подмигнул парню: дескать, если старики слишком пригрелись на своих перинах, мы обойдемся и без них.
Пир продолжался, на разных концах стола смоляне обсуждали новости. Торлейв уже научился различать здешние роды. «Старая русь» – остатки Сверкеровых ближников, держалась возле Равдана и Ведомы. Кривичи сидели вокруг старого Краяна. Немногочисленная «новая русь» теснилась вокруг Тородда – брата Ингвара и
– Да что он сам об этом знает? – долетел до Торлейва чей-то надменный молодой голос. – Будто он сам бывал хоть в одном походе! Только и чести, что родич Святослава!
Сыновья Станибора и Равдана были совсем юными отроками – лет двенадцати и меньше, и дружинную молодежь возглавлял парень чуть моложе Торлейва, лет двадцати на вид. Немного выше среднего роста, крепкий, с волнистыми русыми волосами и рыжеватой бородкой, с крупным носом и глубоко посаженными глазами, тот имел вид лихой и вызывающий, держался как вожак, хоть и сидел от Торлейва на противоположном конце стола. По всему облику было видно: простой княжий отрок, но честолюбивый и задиристый. Такие есть в каждой дружине: безродные, бедные, но жаждущие возвыситься отвагой и напором. В самом появлении родича киевского князя местный удалец увидел повод заявить о себе, и Торлейв мысленно приготовился к столкновению. И чем раньше оно произойдет, тем, пожалуй, и лучше.
– Кто это там такой говорливый? – Торлейв кивнул на парня Ведоме, когда та подошла наполнить его чашу.
– Этот парень тебе не соперник! – заверила Ведома, но оглянулась с беспокойством. – Это Унезор, Зорянов сын, наш отрок. Дерзок, но тебе не ровня.
– Ну отчего же… – пробормотал Торлейв, когда Ведома отошла. – Если надо, я и от такого соперника не откажусь.
– Вот в чем он твой соперник. – Агнер кивнул на Унезора и Рагнору, которая приблизилась к тому краю стола. – Догадываешься, в чем тут дело?
Рагнора, в нарядном красном платье, блистала на этом пиру, прохаживаясь с серебряным кувшином меж столов. Кувшин хазарской работы, как мельком отметил Торлейв, и мельком же подумал: откуда бы здесь такое? К Торлейву Рагнора ни разу не подошла, но ее девическую надменность он воспринимал как должное – хочет показать, что знает себе цену. Зато она подошла к Унезору: к простому отроку она могла являть милость, не давая повода предполагать нечто большее. Пока она наливала ему пиво, он что-то говорил ей. Наблюдая за ними, Торлейв видел, как они оба посматривают на него. Встретив взгляд Рагноры, Торлейв подмигнул ей; она резко отвернулась, а Унезор явно разозлился. Отрок снова что-то заговорил и попытался схватить Рагнору за руку, но она вырвалась и взмахнула рукой, будто отгоняя назойливого комара. Торлейв едва сдержал смех: за шумом пира он не расслышал ни слова из их речей, но притязания Унезора и гордость Рагноры, на самом деле знавшей себе цену, были ему совершенно ясны.
– Ох, девчонка эта как есть ведьма! – шепнул Торлейву Патрокл-Орлец, его сводный брат и телохранитель. – Посмотри, как у нее глаза сверкают, Василев Ураниэ [803] !
– Коровьего хвоста вроде не торчит, – прищурился Илисар, молодой хазарин, другой его бережатый.
– Но чтобы уверенно утверждать это, – глубокомысленно заметил Торлейв, – надо проверить под платьем… – И показал ладонью, будто щупает нечто мягкое и округлое.
Все четверо покатились со смеху, а Рагнора обожгла их таким сердитым взглядом, что Торлейв подумал: да никак и правда ведьма, если слышит из такой дали!
803
Царь Небесный (греч.)