"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Правда? – Торлейв оживленно повернулся к Беру. – Ты женишься?
Ему не раз уже хотелось спросить, женат ли его новый брат. Насколько он разгадал Бера, тот, хоть был моложе его на год, по своему складу имел склонность при первой хорошей возможности обзавестись семьей и занять место в кругу мужей и отцов. Но сдерживался, чтобы не отвечать на тот же встречный вопрос. А докладывать, что уехал из Киева, будучи влюбленным в жену Святослава и свою же княгиню, Торлейв не хотел при всем их взаимном доверии. Если бы он мог сказать, что обручен с Остромирой – или хотя бы намерен обручиться, – было бы другое дело.
Вести
– У нас есть дела поважнее, – проворчал Бер, отворачиваясь.
– Куда же важнее! – возмутился его отец. – Ты обручен и не можешь обмануть надежды девушки!
– Я не собираюсь ее обманывать! – теперь уже возмутился Бер.
– А всего лишь намерен заставить ее ждать свадьбы десять лет, как та дева, что отправила Харальда Прекрасноволосого на подвиги.
– Она отлично знает, что я не могу жениться, пока не исполню мой обет…
– Вот-вот, как тот Харальд! Отпусти бороду до колен, как у него. Мы же с тобой обсудили это и решили, что ты спокойно можешь считать обет выполненным! Мы же говорили об этом, на другой день после твоего приезда. И обо всем договорились!
– С тех пор выяснилось кое-что важное.
– О всемогущий ас! – Тородд сел на скамью и уронил руки. – Ты мне очень нравишься, дружище, – обратился он к Торлейву. – Таким племянником всякий дядя может гордиться. Но если из-за тебя опять все пойдет кувырком, я не скажу, что вы с Берси встретились в добрый час!
– Фадир мин, ты все преувеличиваешь, – настойчиво возразил Бер. – Мы всего лишь собираемся сопровождать тебя в походе в дань. Чего в этом худого? Мы управимся до лета, и Вефрид не придется так уж долго ждать.
– Вефрид? – Торлейв улыбнулся. – Хорошее имя. А кто она?
Бер вздохнул: ему не хотелось это обсуждать.
– Имя Эскиля Тени тебе что-нибудь говорит?
– Матушка так хотела этого брака! – приговаривал Тородд, пока Бер излагал сагу о своем знакомстве с Вефрид и перечислял ее знатных родичей в Мерямаа. – Она предсказала его, еще пока вас обоих не было на свете! И теперь, когда все так хорошо складывалось, ты собираешься вместо свадьбы гоняться за этими угрызками? Отложи до будущей зимы, никуда ваш Кощей не денется!
– А если денется? Такие «лесные конунги» долго не живут. Одно из двух: или его убьет кто-то другой и лишит нас подвига, или Кощей так усилится, что на него будет нужно настоящее войско. Нет, если это наш Кощей, то его надо брать, пока он не укрепился.
– А если не ваш? Вы зря потеряете время.
– Пойдем проведаем лошадей! – вздохнул Бер и встал. – Я слишком редко вижу моего отца, чтобы ссориться.
– Ты знаешь, что я прав! – полетело им вслед.
Торлейв подавил вздох, снимая с крюка свой кожух. Мистина любил его, как отец, но выражалась эта любовь совсем иначе: Мистина верил в его способности и давал возможности их развивать. Такой вот воркотни, пронизанной любовью, от него никто не слышал, и она трогала сердце, рождая смутную зависть.
Накинув кожухи, два брата вышли из жилой избы во двор. Тородд обосновался в хорошем месте – на красивом
В этих местах к Днепру примыкало множество глубоких оврагов, сейчас засыпанных снегом, а возвышенности между ними местные жители называли горами. Гор этих в окрестностях было десятка три, и каждая носила имя живущего на ней или вблизи рода. Тородд, за годы жизни здесь наслушавшись местных преданий, охотно делился ими по вечерам, радуясь, что теперь у него сразу два любознательных слушателя. Лысой горы смоляне весь год избегали – на ней обитали мертвецы, им в нужные сроки приносили жертвы, чтобы не покидали собственных владений и не тревожили живых. Иные горы были отданы на жительство богам: через Днепр напротив друг друга стояли Девичья гора и Молодецкая, Бабина и Дедова, на каждой из них в урочное время приносились жертвы и проводились гуляния. Тородд рассказал, что по местному обычаю парни и молодцы с той стороны Днепра в Ярилин день должны реку переплыть, чтобы гулять с девушками с этой стороны близ Молодецкой горы, и наоборот, и таким образом они женятся уже много поколений.
«Был бы у нас в Киеве такой обычай, никто б не женился», – пробормотал Торлейв, услышав это.
И пояснил в ответ на удивленный взгляд Бера:
«В Киеве Днепр шириной… да почти до небокрая. Как море. Человеку вплавь не одолеть».
«Как Волхов в самом истоке у Ильменя», – добавил Тородд; из них троих только он видел и то, и другое.
Торлейв и Бер при этом посмотрели друг на друга с одной и то же мыслью: они родились и выросли на противоположных концах долгого пути, что создал Русскую державу, и встретились ровно посередине, чтобы обнаружить, как много у них общего. Само то, что они, внуки общего деда Вальгарда, живут в таком отдалении, показывало, как широко раскинуло крылья племя русь, при всех различиях между югом и севером по-прежнему единое.
На горе Смоленец у Тородда имелось обширное хозяйство с отроками оружными, челядью и скотиной.
– Отец, конечно, прав, – признал Бер, когда они с Торлейвом шли через двор к конюшням. – В Хольмгарде хозяйство куда больше этого, но сейчас за ним некому смотреть. Пока жива была Сванхейд, все шло хорошо, но теперь из семьи там остался только я. Малфа присмотрит, чтобы в наше имущество не запустили ручонки младшие сыновья Ветрлиди и чтобы все не пошло прахом, пока я не вернусь, но у нее свой дом и дети.