"Княгиня Ольга". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Видишь этого человека? Одноглазого такого? Он тебе никого не напоминает?
Бер озадачено промолчал: конечно, ему не приходилось долго думать, кого напоминает Агнер, но что Торлейв этим хочет сказать?
– Ты имеешь в виду…
– Агнер объявился в Киеве год назад и с тех пор кто-то вроде моего воспитателя. На прошлый Ярилин день он спас мне жизнь, иначе мне без всякой славы перерезали бы горло. Он – человек Одина, это ясно как день.
– С нами был человек Одина… – пробормотал Бер, вспомнив Вальгеста. – Я тебе потом расскажу…
– Ну и теперь с нами человек Одина. И мой уж верно не хуже того прежнего.
– Чтобы преследовать Игмора дальше, нужно больше людей, – заговорил Бер, лишь в душе отметив, как сладка ему эта речь, дающая понять, что Торлейв разделяет его устремления. Тот все-таки дал ответ на вопрос, бывший для Бера всего важнее в этом новом знакомстве, и они сами не заметили, как встали на одну лыжню. – И я совсем уж было собрался последовать совету моего мудрого отца, но…
– Но что?
– Уже здесь, в Смолянске, я кое-что узнал, и это… навело меня на некие мысли.
– Что ты узнал?
– Я и приехал, чтобы выяснить точнее. Отец сказал, здесь сидят какие-то вятичи…
Торлейв невольно встрепенулся, и Бер это заметил.
– Что такое?
– Ничего. Продолжай. Да, здесь были вятичи, трое, с Оки.
– Были? – Бер от досады изменился в лице. – Их уже нет?
– Уехали в последний день перед Карачуном.
– Ётуна мать! Они рехнулись? Кто же ездит в такое время? Даже я у одних людей пересидел за два перехода, а уж как мне хотелось поскорее до отца добраться!
– Они приехали забрать свою таль – парня и девку. Равдан не хотел отдавать, пришлось… это стоило усилий, и когда он все же согласился, они уехали на другой же день, пока он не передумал. Даже не попрощались.
Торлейв вздохнул, но сейчас, когда его мысли были заняты делом мести, Дединка показалась очень далекой.
– Ты здесь с ними какое-то дело имел? – Бер уловил этот вздох.
– Да, виделся несколько раз.
– Не слыхал ли ты от них насчет одного урочища… где мрецы и невидимцы поселились.
– Еще как слыхал! – Торлейв оживился, и теперь Дединка предстала перед ним как наяву. – Все эту сагу я знаю от начала до конца, правда, она выглядит лживой…
– Рассказывай.
– Есть у них между Окой и Жиздрой-рекой урочище одно… – начал Торлейв, и перед ним встало лицо Дединки – вдохновенное и светлое, как греческий светильник из золотистого стекла, с огоньком внутри.
Он не понял, почему Бер слушает его с таким суровым видом, не улыбнется ни разу, даже когда речь зашла о Кощее, который поселился там заново.
– Что они еще знают об этом Кощее? – спросил Бер. – Они его видели?
– Я так понял, Доброван видел. Описывал хромоту, харю на лице, плащ из медвежьей шкуры. Рога на голове.
– Мы с отцом подумали – а не те ли это, кого я искал?
– Кто?
– Да Игмор с его новой ватагой!
– Игмор – Кощей в мертвом городце?
Мысль эта
– Ну а почему нет? – возразил на его явное изумление Бер. – Эти навцы появились на том городище в ту же зиму, как Игмор собрал себе новую ватагу и ушел на полудень. Их десятка три. Кощей хромает, и Игмор сейчас тоже хромает – рана у него была тяжкая, не могла за это время зажить полностью. И хари – они скрывают лица. Вятичи твои говорили, что разговаривал с ними только вожак. Игмор ведь говорит по-славянски?
– Само собой, он в Киеве родился, и мать его – уличанка.
– А ватага его – меряне, они славянского не знают, вот потому прочие эти мрецы только воют волками.
– Убедительно…
– Если бы их увидеть… Я, правда, Игмора в лицо почти не знаю…
– Да я знаю, – ответил Торлейв, дескать, вот безделица. – Я его всю жизнь знаю. И Красена тоже. Ты думаешь…
– Пока я не услышал ничего такого, что помешало бы мне так думать.
– И что?
Торлейв вопросительно взглянул Беру в глаза; он уже понял, что за мысль тот выращивает, но сам себе не верил.
Бер поднял голову и огляделся.
– Знаешь что, бродир мин… А не хочешь ли поехать со мной в Смолянск? Мы с тобой близкие родичи, здешние хозяева не обидятся, если ты у меня несколько денечков погостишь. А мы там все и обсудим… без лишних ушей.
– Ты обещал про драугов рассказать.
– Вот пока доедем до фадир мин [822] , как раз и стемнеет. Херстейн! Одолжишь нам лошадь? Да, я понял – четыре лошади.
Глава 12
822
Мой отец (др. – сканд.)
– Вы хуже девчонок! – через день сказал Тородд. – Даже Альва и Сольва, пока жили здесь, не трещали между собой столько, сколько вы.
От прежней, огорчавшей Тородда тишины в его одиноком жилище не осталось и следа: два парня, оба любители поговорить, теперь сидели за его столом, развлекали его болтовней или игрой в кости и тавлеи по вечерам, а днем ездили с ним кататься верхом. Склада они были различного, но, убедившись, что на самое важное дело смотрят одинаково, общего между собой нашли гораздо больше.
– Но фадир мин, нам столько нужно обсудить!
– Ну да, за двадцать лет разлуки столько всего накопилось! Если бы вы обсуждали свадьбу, я бы слова не сказал! Понимаешь, дружище, – обратился Тородд к Торлейву, – мне столько лет приходилось заменять детям и отца, и мать, что я приобрел привычку ворчать.
– А чью свадьбу мы должны обсудить? – Торлейв улыбнулся, ощутив легкий укол зависти к еще неведомому жениху.
– Да вот его! – Тородд многозначительно указал на единственного сына. – Неужели он об этом тебе еще не поведал?