Князь Путивльский. Том 1
Шрифт:
Одна аланка поставила передо мной серебряные тарелку и кубок, вторая подошла с бронзовым кувшином и налила вина. В это время первая принесла серебряный поднос с кусками горячей вареной говядины.
— Дай мне мясо с хребта, — попросил ее на аланском.
— Хорошо, господин, — произнесла не менее удивленная женщина и положила мне три куска лучшего мяса.
Руки у нее были холеные, белые, с тонкими пальцами и длинными ногтями. Видать, из знатной семьи, попала в плен недавно. В конце зимы монголы
— Спасибо! — поблагодарил я на аланском.
Я не видел ее лица, но почувствовал фон симпатии, который пошел от нее. Аланка быстро ушла, чтобы пережевать без свидетелей положительные эмоции. Женщинам для счастья иногда хватает одного слова. Для несчастья тоже.
Я вспомнил, как работавший со мной монгол, опускал в стакан с водкой или вином палец и первую каплю стряхивал на пол в жертву богам, и повторил эту процедуру. Чем удивил своих врагов еще больше. Затем на монгольском пожелал всем здоровья и осушил кубок до дна, перевернул его и показал, что не таю ни на кого зла. Вино было, если не ошибаюсь, из запасов Мстислава Черниговского. Мясо я ел, как кочевники, отрезая кинжалом перед губами. За мной следили краем глаза, ненавязчиво. Судя по лицам, пока я все делал правильно.
Субэдэй подождал, когда я насытюсь, после чего спросил:
— Это ты вырезал ночью моих воинов?
— Они пришли воевать или спать? — ответил я вопросом на вопрос.
Мой ответ ему понравился. Хмыкнув и улыбнувшись, он продолжил:
— Говорят, ты умеешь биться двумя саблями, самый лучший боец в русском войске.
— Я — второй, — скромно произнес я.
— А кто первый? — спросил он.
— Не знаю, — ответил я. — Поэтому до сих пор живой.
Эта фраза рассмешила их, хотя и не одномоментно. Я привык, что меня понимают и оценивают по достоинству не все и не сразу, не зависимо от эпохи.
— И еще говорят, тебя тяжело ранил латинянин, — заметил монгольский полководец.
Однако, разведка у них работает хорошо.
— Он был не один. Они сбили меня с ног, бросив сзади камень в голову, после чего и ранили в живот и посчитали, что убили, — на ходу придумал я.
— Что ты скажешь о латинянах, как о воинах? — поинтересовался Субэдэй.
— Один латинянин сильнее одного монгола, но десять монголов равны десяти латинянам, сотня будет сильнее сотни, а тумен победит три тумена латинян. Они хорошие индивидуальные бойцы, но своевольны, особенно знатные, каждый воюет сам по себе, не подчиняясь приказам. Не признают обходные маневры, обычно бьют по прямой. Их легко заманить в западню, — рассказал я.
Видимо, мой ответ совпал с той информацией, которую они имели, потому что Джэбэ покивал головой, а потом сказал:
— Любого можно заманить в западню.
Под
— Особенно, если этот любой хочет попасть в нее.
— Ты хотел попасть в западню? — не поверил Джэбэ.
— Скажем так, я предполагал, что в ней окажусь и что выберусь из нее без больших потерь, — произнес я.
Моя самоуверенность не задела их.
— Значит, ты не хочешь сдаваться, — скорее резюмировал, чем спросил Субэдэй.
— Ни разу не сдавался и не собираюсь учиться этому, — сказал я. — Но и в войне с вами тоже не вижу смысла. Вам не нужны мои леса, мне — ваши степи. Половцы и мне враги, сам их постоянно бью. Они теперь далеко, не догонишь. Сюда меня привел старший князь. Если он остался жив, больше воевать с вами не захочет. Так что нам лучше стать союзниками.
— Ты убил много наших людей, — сказал Джэбэ.
— За удаль в бою не судят. Кто-то ранил самого Тэмуджина, а теперь командует у него туменом, — парировал я, вспомнив рассказанное о нем захваченным в плен киргизом.
Джэбэ значит «стрела». Так прозвали его за то, что ранил стрелой в руку своего будущего вождя. Я назвал Чингисхана по имени, данному при рождении. Помнил это имя потому, что работавший со мной монгол постоянно подчеркивал, что свое имя Тэмуджин он получил в честь Чингисхана.
Все, включая Джэбэ, весело засмеялись. Видимо, ему часто припоминали этот эпизод.
— Мы возьмем тебя на службу, — произнес Субэдэй, толкнув локтем в бок Джэбэ.
— Я — не слуга, — отклонил я. — Слуга сегодня служит одному, завтра — другому. Я предлагаю быть друзьями.
— У тебя маленькое войско, — с улыбкой сказал монгольский полководец.
— Друзей ценят не за размер, а за верность, готовность помочь по первому зову, — поделился я соображениями по поводу дружбы.
— Ты прав, — согласился Субэдэй. — Так и быть, мы возьмем тебя в друзья.
— Есть одно условие. Я не воюю с русичами, если они не нападают на меня. Нападут на вас, помогу, но, если вы нападете на них, я — не помощник, — предупредил я и объяснил, почему: — Я считаю, что со своими братьями нельзя воевать.
— Плохие у тебя братья, — произнес Субэдэй.
— У всех есть плохие братья, — сказал я. — Брат Тэмуджина от другой матери предал его.
Субэдэй помнил этот случай из молодости своего вождя, поэтому сказал:
— Ты много знаешь о нас.
— Как и вы, привык собирать информацию о тех, против кого или вместе с кем придется воевать, — объяснил я. — Купец предупредил меня, что скоро вы завоюете все государства на востоке и придете сюда.
— Мы победим половцев и уйдем в родные края, — сообщил Субэдэй.
— А потом вернетесь, — сказал я. — Настоящий воин не умирает в своей юрте.