Княжеский отпуск
Шрифт:
Наступил вечер. Солнце садилось далеко в степи: оранжевый диск с каждой минутой всё больше утопал в линии горизонта. Синеватая дымка лесов была границей между землёй и небом. Солнце пересекло эту границу, уходя за горизонт, в самую землю.
Крестьянские дома стояли вдоль центральной дороги, по которой Сергей Петрович впервые сюда приехал. Он вновь поразился, насколько чисто и ухоженно было в этом месте, не то что в других деревнях. Дворы подметены, стены домов выбелены. Днём яркое солнце ещё больше подчёркивало эту слепящую, до рези в глазах, белизну,
Дом Самошиных был на середине дороги по правую руку, где находился ещё один графский яблоневый сад. Не большой домишко оружался хлипким плетнём, какие, впрочем, были вокруг всех домов. Сквозь него был виден двор с маленьким сараем.
Князь вошёл в калитку всед за мальчишками. Хозяев дома не было - остался только один Семён. "Тем лучше, - подумал князь, - никто не будет мешать". Он зашёл в комнату, бывшую одновременно кухней, гостинной и спальней. Семён лежал на низенькой печи, притворясь спящим. Мальчишки всё равно его растолкали, и он, с трудом свесив ноги с печи, стал тихонько спускаться. Князь увидел сильно порванные штаны, особенно на правой ноге. Сквозь прореху виднелась серая тряпка, пропитанная тёмной кровью.
– Здоров, мил человек, - сказал Семён, сразу узнав в князе того, кто прятался два дня назад в лесу под деревом.
Сергей Петрович кивнул.
– Чем заслужил такое почтение?
– спросил Семён, удивившись его визиту.
Князь решил с ходу взять быка за рога:
– Ответь на пару вопросов, только без свидетелей, - он кивнул на мальчишек.
– А с чего ты, барин, решил, что я отвечать буду? Вместе мы не пили, цепь, одну на двоих, не носили.
Князь хотел было, по своему обыкновению, вспылить, но побоялся всё испортить даже не начав разговора.
– Да, Семён, не пили, цепь не носили, слава Богу. Но ты, ведь, тогда не стал меня выдавать, а мог бы. Может заслужил бы благодарность от своего вожака, - князь не желал играть в кошки-мышки.
– Ну не выдал и что, эка невидаль! Чего пришёл-то, говорю?
– Я же сказал: вопросы у меня имеются. Хочешь по-хорошему - давай поговорим; не хочешь - сдам тебя солдатам, а там и властям, и пойдёшь обратно, откуда пришёл. Так годиться?
Семён посмотрел на него, как на предателя и плюнул на пол.
– Ты, давай, вот чего, - сказал он, - не тебе меня пугать - пуганный я. А разговаривать с тобой я не буду - дурно мне...
Он отвернулся и тихо буркнул:
– Потом как-нибудь.
– Потом может не получиться: главный твой жив ещё, и мало ли что удумает.
– Удумает так удумает - это уж его дело, а говорить с тобой я всё одно не стану. Вот подлечусь маленько, тогда поглядим.
Князь не ожидал такого приёма. "Да, тёртый калач, попался, - подумал он, - его так просто голыми руками не возьмёшь. Тут другой способ нужен, как в эзоповской притче про солнце и ветер. Да поможет мне мудрец".
Сергей Петрович придал ласковости своему взгляду.
– Ладно, Семён, не серчай, -
– Не хотел я тебя обижать - не враги мы с тобой. Лежи, выздоравливай. А если хочешь, в особняк тебя переселю: комнаты там большие, просторные, воздуху много, не то что в этой лачуге, - он старался как можно презрительней смотреть на печку, закопченые стены, усаженный мухами стол, - прислуга есть добрая, еды много хорошей. Как тебе такое предложение?
Семён ответил не сразу, обдумывая княжеские слова: не каждый день такое предлагают. Но ответил грубо:
– Спасибо, конечно, барин, но в тот проклятый дом я и шагу не сделаю. Да и людишки там не такие, как ты говоришь.
Внутри Сергея Петровича что-то дрогнуло:
– Да что ты знаешь про людишек-то этих?
Тут Семён замотал головой и махнул рукой:
– После, барин, после как-нибудь побалакаем. А сейчас ступай, неча тебе здесь тереться, - он отвернулся и полез обратно на печку.
Сергей Петрович постоял в замешательстве несколько секунд, сказал только "бывай", и пошёл из дома. Он надеялся, что сердце Семёна смягчится и ему самому захочется этой встречи. "Главное - выдержка, не то спугну", - думал Сергей Петрович, поднимаясь в свою комнату с навязчивой потребностью лечь спать: снова это сонное состояние лишало его жизненной энергии, отнимало бодрость, и, казалось, уворовывало молодость.
Вот и сейчас он чувствовал себя выжатым, как лимон: от сорокаминутной прогулки по крестьянской стороне, сил у него убавилось похлеще, чем после ночного променада со старухой. Чем-то ему не понравились дома, расположенные по западной стороне дороги. Над тем местом будто висело тёмное, но не видимое пятно. Ноги не шли туда так легко, как, например, в парк, но он понял это только сегодня. "Хорошо, что Семён сейчас живёт на восточной стороне - туда даже мысленно идти приятно", - думал князь в полудрёме.
18
Под утро его разбудил торопливый мелкий стук в дверь, который он терпеть не мог точно так же, как ненавидел громовые удары каблучищами тяжёлых сапог, будто шли арестовывать. Он открыл глаза, крикнул "Кто там ещё?" и приподнялся на постели в нервном ожидании: дверь открылась - на пороге снова стояла Глашка, теребя передник жилистыми руками. "Пора бы привыкнуть к её постоянным визитам", - подумал князь. Глашка, по своему обыкновению, опустила глаза в пол и молчала, боясь произнести слово. "Чего она так смущается?, - подумал он с лёгким раздражением и поморщился.
– Ну не томи уже!
– чуть не прокричал он.
– Там, Матрёна Ти.., - она не успела договорить.
Князь вскочил, как ужаленный:
– Что?! Она здесь?!
– Да.
Он уже натягивал сапоги:
– Где она?
– У себя, в комнате, просила вас прийти.
Князь чуть не сшиб Глашку выбегая из комнаты в распахнутом кителе.
Ворвавшись без стука в старухину комнату, он увидел её на кровати. "И эта болеет", - подумал он.
– Заходи, родимый, - сказала она тихо, - дверь только прикрой получше.