Княжич, Который Выжил
Шрифт:
«Юные нобили», Рязань
Княжна Ильина Матрёна Степановна выходит из зала попечительского совета с недовольной миной, будто лимон проглотила. Ещё недавно казалось, что поддержка, связанная с родом, вновь вытянет её из трясины. Спасёт, прикроет, даст отсрочку. Но чем дальше заходит ситуация, тем яснее: спасение это временное, хрупкое, как тонкий лёд весной. Особенно если инцидент продолжит разрастаться.
«А если Опасновы уйдут из
А тогда — конец. Крах карьеры, полный обвал всего проекта и позор на весь научный совет. Пиши пропало. Социальный эксперимент, на который она потратила столько сил, пойдёт под откос. А вместе с ним и репутация "Юных нобилей.
И всё из-за покушения на Ксению Рогову. Всё упирается в неё. Если она останется в садике, то ураган пройдет мимо. Если же Опасновы заберут её— всё, ставится жирная точка. Общественность отреагирует. Значит, заведение небезопасно. Значит, княжеский род не доверяет ему своих детей.
Ильина поджимает пухлые губы, расправляет плечи. Она собирает мысли в кулак, поправляет причёску и направляется к Ирине Дмитриевне Опаснове. Задача непростая — придётся уговаривать, убеждать, заглядывать в глаза и глотать гордость. Надо оставить княжича Славу и его подружку в садике любой ценой. Даже если ради этого придётся объединиться с врагом — с этим юным разрушителем порядка, с княжичем.
Но выхода нет. Социальный эксперимент закрывать нельзя. Даже если княжич Слава и победит систему, это будет частью эксперимента. В поражении Ильина всё равно выигрывает. А там — и диссертация дозреет. Главное — удержать объект наблюдения в пределах видимости. То есть не дать ему покинуть садик.
Закупив подарков, Ильина приезжает в дом княгини Опасновой под вечер, когда в доме уже тихо, только в гостиной слышатся приглушённые голоса. В гостиной её встречает княгиня Ирина — сдержанно, холодно, с хмурым взглядом:
— Матрёна Степановна, добрый вечер.
Ксюня, стоящая рядом, вежливо приседает в реверансе и тихо повторяет:
— Доблый вечел.
Тут в комнату входит княжич Слава, и Ильина надевает на лицо безупречную, отрепетированную улыбку — сочную, натянутую, блестящую, словно витрина с пирожными.
— Мои дорогие! Как же я рада видеть вас в полном порядке! — восклицает Матрена Степановна с приторной теплотой, театрально прижимая ладонь к пышной груди. — Я так испугалась, вы себе не представляете… Сердце в пятки ушло! Как хорошо, что всё обошлось. Я искренне прошу прощения у вас!
Ирина Дмитриевна никак не комментирует. Молча кивает, взгляд у неё спокойный, ровный, сдержанный до холода.
«Пора покупать малышей» — с этой мыслью княжна Ильина протягивает Ксюне нарядную куклу с новой ленточкой в коробке.
— Это тебе, Ксения Тимофеевна! — говорит княгиня с улыбкой.
Ксюня принимает подарок, но без
Затем Илина переводит взгляд на княжича:
— А это вам, Вячаслав Светозарович, за то, что защищала честь подруги и всего нашего садика… — она достаёт из сумочки конверт и протягивает с лёгкой улыбкой. — Сертификат на пятьдесят тысяч рублей в детский магазин.
Слава берёт конверт молча, едва бросив взгляд не него взгляд.
— Пасиб, — равнодушно произносит, убирая конверт на журнальный столик.
Ильина по реакции детей понимает, что этого мало. В глазах расчёт, в голове перебирает ходы, прикидывает, чем крыть дальше. Она понимает: княгиня ищет того, кто заказал столь несправедливую систему. Дело не закрыто, страсти только набирают обороты. Если Опасновы заберут Ксюню из садика — конец. Публичный удар, сокрушительный, с последствиями на годы.
— Эта всё? — вдруг спрашивает княжич.
— Простите? — приподнимает бровь Ильина.
— это всё, что вы можате пледложить, Матлена Степановна? — мальчик спрашивает. — Иглушки?
Она вздыхает, тщательно подбирает слова:
— Вы рассматриваете возможность вернуться в «Юные нобили»? — спрашивает осторожно.
Ирина Дмитриевна смотрит на неё долго, почти испытующе.
— Мы не уверены, — говорит наконец княгиня, медленно, с нажимом. — Ваша методика воспитания, похоже, не подходит нам.
Повисает тишнина. Кукла в руках Ксюни болтает ногами, будто и сама ждёт развязки.
Ильина сжимает сумочку и делает вдох:
— Я говорила с князем Ильиным. Мы готовы уступить часть нашей доли в уставном капитале «Юных нобилей». Всего пять процентов от собственности.
На лице Ирины Дмитриевны мелькает лёгкое удивление. Брови чуть приподнимаются.
— Вы действительно готовы на это? — уточняет княгиня.
Ильина опускает взгляд, прячет глаза:
— Готовы. Ради стабильности «Юных нобилей». Ради будущего проекта. Ради детей. — Ильина делает вид, что уверена в себе, будто заранее всё решила: — Разумеется. Мы сделаем всё, чтобы «Юные нобили» оставались престижным заведением. Без вашей поддержки проект окажется в шатком положении, и мы это понимаем.
Княжич Слава, наблюдая за этим спектаклем, лениво поднимает палец:
— Тлеть, — произносит спокойно, не повышая голоса.
Ильина моргает, поворачивается к нему с явным замешательством:
— Простите… что?
— Нам нужна тлеть вашей доли, — повторяет он чуть медленнее, чтобы не было недопонимания. — Или мы уходим. Ну, то есть вы уходите. Ваш садик больше не будет нам интелесен, если мы не сможем быть увеленным в нем.
Ильина в шоке. Ах ты мелкий проныра! Захотел захапать побольше, а милые пухлые щечки не треснут?