Княжич, Который Выжил
Шрифт:
— Мои дети… — произнесла она сдержанно. — Кто посмел похитить их?
Медленно, с ледяным спокойствием, она перевела взгляд с Матвея Максимовича на Ефрема Ефремовича. Чуть в стороне стоял Мастер Рогов. Он был так же бледен, как и она сама, но не позволял себе лишних эмоций, только скрипел сжатыми зубами, как разозленный волк.
Матвей заговорил первым:
— Ирина Дмитриевна, мы взяли живыми двоих из напавших. Один при смерти, второй сейчас на допросе. Этот налетчик был в отдалении от обстреливаемой дороги, но каким-то
Княгиня сказала:
— Слава вынужден был сам защищаться. И его в итоге похитили. Так вы его хорошо охраняли. Это ваша ошибка, дружина.
Ефрем Ефремович опустил голову, словно подставляя её под незримый удар:
— Это моя ошибка, Ваша Светлость. После завершения расследования готов буду понести любое наказание.
— После этой истории мы с тобой обязательно поговорим, Ефрем. А сейчас… — обрезала она, не повышая голоса, но так, что стало только страшнее, — думайте не о наказании, а о спасении моих детей. Где они? Что выяснили от раненого?
Матвей чуть качнул головой, собираясь с ответом, и заговорил:
— Нападавшие — бывшие дружинники графа Воронцовского. Отслуженные, списанные за воровство и насилие. Сейчас числятся в розыске. Беглые. Видимо, кто-то пообещал им деньги и организовал бегство за границу. Возможно, это враг Мастера Рогова вышел на них и нанял для работы.
— Значит, цена жизней моих детей — всего лишь билет из страны, — произнесла княгиня мрачно. — Мастер Рогов, кто наняли Воронцовских?
Мастер Тимофей Тимофеевич хмурится.
— Это Бережков. Больше некому. Он не простил мне смерти своих подельников. Теперь мстит.
Матвей коротко кивнул:
— Вам виднее, Тимофей Тимофеевич.
— Бережков? — протянула Ирина Дмитриевна, сводя брови в задумчивости. — Но где он взял деньги, чтобы купить себе в услужение беглых дружинников Воронцовского? Это же баснословные суммы! Иначе зачем им вообще ввязываться в нападение на дружинников?
Матвей вставляет сухо:
— Мы это выяснили, Ирина Дмитриевна. Наш «язык» рассказал — Бережков ограбил инкассаторскую машину Царского банка. Ушёл с добычей, и теперь за ним охотится Третье отделение жандармерии. Можно сказать, он сам себе смертный приговор подписал.
Мастер Рогов покачал головой, нахмурился, уставившись в стену, будто в сером бетоне прекрасно видел ответ:
— Да он жить-то и не собирается. Он только одного хочет — отомстить мне. За своих, за то, что я ему жизнь исковеркал. А заодно и честь свою вернуть, как он это понимает.
В этот момент в тишине кабинета прозвучал звонок мобильного. Резкий, будто щелчок хлыста.
Мастер поднял палец, давая знак: тише. Все замерли. Он включил громкую связь и поднёс телефон ближе ко лицу.
— Кто?
Из динамика раздался голос Бережкова — хриплый,
— Рогов, твоя дочь у меня.
Тимофей сжал кулак, костяшки побелели.
— Сукин ты сын, Бережков! При чём тут маленькая девочка?! —выдавил он сквозь зубы.
— При том, что её смерть причинит тебе боль, Рогов, — голос Бережкова звучал спокойно, даже насмешливо.
— Что ты хочешь?!
— Запоминай, бывший наставник. Сегодня в восемь вечера. Завод ЖБИ, восток города. Приходи один. Без Егерей. И без дружины Опасновых. Или девочке конец.
— Будешь прятаться за ребёнком? — хрипло бросил Рогов.
— А по-другому тебя не выманить, — ответил Бережков с ленцой. — Ты же притащишь своих Егерей, а это вечеринка только для нас с тобой. Время у тебя до вечера.
Княгиня резко бросает:
— Что с моим сыном, Бережков? В каком он состоянии?
В трубке раздалось презрительное фырканье Бережкова:
— Что это за баба? О ком речь?
— Что ты сделал с княжичем Опасновым, Бережков?! — резко бросает Рогов.
— Княжич? Да на кой он мне сдался? — Бережков фыркает, голос его хриплый, насмешливый. — А что? Не нашли его? Подох, что ли, в перестрелке? Ха-ха-ха!
Княгиня резко тянется к телефону, вырывает его из руки Рогова, пальцы побелели от напряжения.
— Если ты хоть пальцем тронешь моих детей… — её голос звенит, словно натянутая струна.
В ответ — только злой, хриплый смех. Наглый, беспардонный.
— Рогов. Один. Не забудь.
Связь оборвалась. Тишина. Гудки.
Княгиня медленно опустила голову, её взгляд замер в одной точке, а кожа побледнела, став почти такой же белой, как тонкая кружевная манжета на запястье.
— Что это значит? — её голос сорвался на шёпот, испуганные глаза широко распахнулись. — Почему он так сказал про Славу? Почему смеялся?
Матвей ответил осторожно, будто боялся неосторожным словом разбить хрупкое стекло:
— Похоже, княжич не у него, Ирина Дмитриевна.
Княгиня подняла на него глаза, полные тревоги и неуверенности:
— Но где тогда Слава? Где мой мальчик?
В этот момент на столе завибрировал её личный телефон. Дрожащими пальцами она схатила мобильник, будто боялась услышать самое страшное:
— Да?..
И тут из динамика раздался голос сдержанный и деловой:
— Мама. Дай Логова.
Она застыла.
— Слава?.. Это ты? Ты цел? Не ранен? Где ты?
— Всё холошо, — отозвался сын чётко, деловито, без паники, но с торопливостью, которая резала сердце княгини — ее мальчик явно в опасности. — Надо вытащить Ксюню. Для этого нужен Логов. Я не знаю наизусть его номел, потому позвонил тебе. Не тлать, пожалуйста, влемя. Его у нас мало.
Княгиня, включив громкую связь, торопливо протянула телефон Рогову.
— Да, ученик, — тихо произнёс Мастер, принимая трубку.
Слава продолжил: