Княжна Разумовская. Спасти Императора

Богачева Виктория

Вдоль стен, обшитых песочным шелком, выстроилась дюжина слуг. Очевидно, что при старшем князе порядки были заведены более суровые. И слуг было больше, и перемены блюд, и к завтраку спуститься было нужно полностью одетой. Никакого домашнего платья. Только корсет, кринолин и полный убор.

Ужасно.

Было тоскливо сидеть среди всех этих людей и ощущать напряженную, давящую атмосферу. Неудивительно, что в подобных домах вырастали такие дети, как Серж. Да и как Варвара…

А ведь однажды на их месте могут отказаться мои дети. Отстраненный холодный отец с кучей

любовниц, вечно занят, вечно то на службе, то на балах. Редкие свидания с детьми: один час после обеда. Истеричная, взвинченная мать, у которой расстроены нервы из-за постоянных измен мужа, сплетен в высшем обществе и прочей мерзости...

Жуть. Меня передернуло от ужаса, и я еще сильнее погрузилась в мрачные размышления.

Я задумалась о будущем, что ждет меня. И затосковала. Брак с князем Хованским казался неизбежным. Интересно, а если я откажу ему во всеуслышание прямо в церкви, где нас будут венчать, это что-то изменит?

Сколько историй я читала о браках по принуждению? Никто из девиц не хотел идти замуж за старых, больных, уродливых. Но у семей всегда были рычаги влияния. Женщина не считалась за отдельного человека. Сперва она принадлежала отцу, после — мужу. У нее не было даже документов. Она не могла владеть собственностью: только в редких, исключительных обстоятельствах. Вся ее жизнь зависела от мужчины.

Меня тошнило от одной мысли.

Интересно, а если я окажу государству услугу? Если все-таки смогу проследить за Сержем и выясню, что он замышляет, то, может, мне будет положена награда? Все же спасу Императора…

Я улыбнулась собственным мыслям. Было бы здорово. Можно попросить скромный особняк и пожизненную ренту.

И тогда пусть князь Хованский катится к черту!

— Варвара! Девочка, в каких облаках ты летаешь?

Я посмотрела на Киру Кирилловну, почувствовав на себе взгляды всех присутствующих за столом.

— Я задумалась... — я пожала плечами и заметила, что Серж смотрит на меня с какой-то особенной неприязнью.

— Твой брат собирается к ювелиру, чтобы заказать подарок для княжны Голицыной. Съезди с ним, мне как раз нужно заменить оправу на рубиновом браслете... Все же скоро состоится бал, и Государь-Император приедет. Все должно быть идеально! — сказала тетушка, и я поняла, почему Серж выглядит так, словно съел лимон.

Бесится из-за навязанного общества сестры.

— Варвара? — меня окликнул отец. —Ступай переодеваться. Сержу к обеду нужно успеть ко мне в Адмиралтейство.

Он и с домочадцами общался, словно до сих пор был на службе. Резкие, скупые приказы. Властный тон. И ни малейшего сомнения, что все будет исполнено в точности так, как он сказал.

Вероятно, точно таким же голосом он в детстве муштровал своего единственного сына. Мотивы Сержа становились мне понятнее с каждой секундой. Забитый ребенок, выросший в тени великолепного отца, без материнской ласки и участия, превратился в озлобленного юношу, а затем мужчину, который и презирал, и боялся, и ненавидел собственного родителя. И страстно желал получить его одобрение, получить его любовь...

Я не оправдывала его, нет.

Но

кое-что становилось понятнее.

Ведь почему-то же решил наследник титула князей Разумовских пойти в террористы и заговорщики?..

Соня, видя мою задумчивость, молча и тихо помогла мне облачиться в новый наряд. Для дневной поездки в город я выбрала закрытое платье светло-серого цвета, отливающее жемчужным перламутром. Оно было пошито из плотного шелка и украшено двумя кружевными полосками, что шли от линии плеч и соединялись на талии, образуя треугольник у меня на груди. Чуть широкие рукава заканчивались белоснежными манжетами на запястьях: в дневное время не полагалось обнажать руки и ключицы, и потому воротник, который Соня заколола изящной брошью, щекотал мне подбородок.

Когда я спустилась, Серж измерял нервными шагами малую гостиную, а Кира Кирилловна стояла в дверях.

— Варвара! Ну, сколько можно тебя ждать?! — вскричал он, как только увидел меня. — Что ты за копуша! Или это Сонька так долго возилась?

Я выгнула брови и сузила глаза.

— Соня тут ни при чем, — холодно отрезала я. — И не нужно повышать на меня голос. Я не виновата, что меня отправляют вместе с тобой. У меня тоже, знаешь ли, были другие дела.

Серж замолчал, едва открыв рот. Подавился воздухом то ли от изумления, то ли от моей наглости. Кира Кирилловна — диво! — промолчала и подошла ко мне, протянув небольшую шкатулку.

— Вот. Передашь господину Неймесу. Дальше он сам разберется.

Я кивнула и последовала за Сержем, который уже успел вылететь из особняка и практически бежал по садовой дорожке. Я же нарочно шла медленно: хотела поиграть у него на нервах.

Он дожидался меня у роскошного экипажа и злился, словно кипящий чайник. Мне пришлось закашляться и приложить к губам ладонь, затянутую в тонкую перчатку, чтобы скрыть смех.

Я позволила первой подсадить себя в экипаж. Брат оказался внутри спустя мгновение и громко забарабанил по стенке, которая отделяла нас от кучера.

— Трогай, ну! Быстрее!

Потом с перекошенным лицом повернулся ко мне.

— Вот что. Я довезу тебя до ювелира и оставлю ненадолго. Мне нужно будет отлучиться по одному делу.

— Куда? — спросила я, пытаясь скрыть волнение.

— Не твое дело, — крайне грубо отрезал он. — Но никому об этом не нужно знать, понятно? Это ненадолго. Час, не больше. Потом куплю цацки для Лизаветы и вернемся с тобой в особняк.

— Но что я буду делать целый час одна? — капризно протянула я. — Неприлично девице гулять по улицам одной.

— А ты не гуляй! — он усмехнулся. — Поболтай с этим евреем, пусть тебе цацки подберет. Да что угодно! Мне все равно!

— Но тогда, драгоценный брат, за тобой будет долг. Если хочешь, чтобы отец и тетка ни о чем не узнали, — я прищурилась и позволила довольной улыбке появиться на губах.

Несколько секунд я искренне упивалась развернувшейся немой сценой. Серж явно метался между гневом, охватившим его после моей просьбы, и разумом, который твердил, что ему необходимо отлучиться, и он должен все для этого сделать.