Княжна Разумовская. Спасти Императора

Богачева Виктория

Да, для старшего князя Разумовского предательство и заговор сына станут настоящим ударом. Его разжалуют, лишат всех должностей, может, даже вышлют из Москвы…

Если у меня получится хоть что-нибудь найти и доказать.

— Кира, дорогая… — отец расцеловался с тетушкой, холодно кивнул в ответ на поклон сына и повернулся ко мне.

На висках у него серебрились темные волосы, и только. Больше седина ничего не тронула.

— Варвара… — мое имя он сопроводил тяжелым вздохом.

Я присела в книксене почти

машинально: все же тело хорошо помнило привычные действия. Даже не пошатнулась и не потеряла равновесие. Когда выпрямилась и посмотрела на князя, он, помедлив, склонился и поцеловал меня в лоб.

— Нам о многом нужно поговорить, Варвара, — сказал строго, покосившись на сестру.

Ну, понятно. Я хмыкнула про себя. Разумеется, Кира Кирилловна рассказала ему обо всех моих прегрешениях.

— Но — позже, — сурово отсек отец и махнул рукой. — У меня много дел. Кира, дорогая, вели подать нам чай в мой кабинете. Я буду занят до вечера, — и он повернулся к мужчинам, которые его сопровождали: слуги как раз закончили помогать им снимать верхнюю одежду.

— Господа, прошу, — князь Разумовский учтиво посторонился и указал рукой в сторону гостиной, которая вела к лестнице.

Шумно переговариваясь, они все ушли, и мы вновь остались втроём.

Серж дернул щекой, словно ему было больно, и скривил губы, изо всех сил стараясь казаться безучастным. Но равнодушие отца его, конечно, задело.

Сколько он не видел семью? Месяц, два? Больше? И все, что мы получили — сухие кивки и посулы серьезно поговорить.

Девятнадцатый век во всей своей красе. Отношения отцов и детей.

Я прикусила губу, за что мгновенно удостоилась выговора от Киры Кирилловны.

Я все больше задумывалась, а найду ли я в лице старшего князя Разумовского союзника?.. Выслушает ли он меня?..

Глава 12.

— Входи, — глухой мужской голос донесся из-за дверей, и, толкнув створки, я вошла в кабинет старшего князя Разумовского.

Снаружи давно стоял глубокий вечер, и свет множества свечей рассеивал мрак в комнате. Вдоль трех стен стояли высокие, от пола до потолка, книжные шкафы. На четвертой же, ровно над массивным, письменным столом из лакированного дерева, висел портер Государя. Я безошибочно узнала Александра II: видела его изображения множество раз еще в той, прошлой жизни.

Тяжелые шторы темно-зеленого, малахитового цвета спадали на паркет из темного дуба. Чуть дальше возле раскрытой балконной двери располагался кофейный набор: два глубоких, изящных кресла и низкий, овальный стол. Рядом с одним из кресел, опираясь на спинку, стоял князь Разумовский. Несмотря на глубокий вечер, он по-прежнему носил тот парадный белый мундир с золотыми эполетами и орденами.

Князь Разумовский курил, и клубы сизого дыма поднимались наверх, и ветер

подхватывал их с улице, унося прочь.

Мужчина, что стоял ко мне спиной, не был мне настоящим отцом. И родственных чувств я к нему не испытывала, ведь сознание прежней Варвары мне не досталось.

Но я все равно ощутила необъяснимый трепет, когда смотрела на него, застыв возле двери.

— Боишься замерзнуть? — он истолковал мое поведение по-своему. — Сейчас закрою, — он затушил сигарету и потянул на себя балконную створку.

В кабинете вновь повисла тишина. Я старательно рассматривала роскошное убранство, игнорируя отца. Он же, напротив, не отводил от меня взгляда.

— Что же ты, даже не подойдешь к своему папа? — спросил он с укоризной, и я вздрогнула.

Я толком не знала, как себя вести. Совсем, совсем ничего не помнила.

На деревянных ногах я подошла к креслу, возле которого он стоял, и замялась. Должна ли я вновь сделать книксен? Я знала, что нежности были не в ходу у аристократов. Детей воспитывали няньки и гувернантки; родители видели их, в лучшем случае, пару часов в день.

— Кира мне о тебе писала. Много писала, — князь нахмурился, и я подавила тоскливый вздох.

Стало понятно, в каком духе будет вестись разговор.

— Хочу поговорить о твоей выходке в салоне… — он покачал головой.

— А я думала, вы захотите обсудить поведение моего жениха.

— Какое поведение? — переспросил отец, еще сильнее сведя брови на переносице.

— Когда князь Хованский высмеял меня на глазах у всего общества.

— Варвара, если не хочешь просидеть взаперти до самой свадьбы, больше не смей затрагивать подобные темы на людях.

— Отец, вы не слышали? — я решила его перебить: так сильно была возмущена. — Князь Хованский высмеял меня в салоне.

— Это я слышал. Но, похоже, меня не слышала ты. Больше никаких фортелей, это ясно? И упаси тебя Бог выкинуть что-то такое во время визита Государя-Императора.

— Визита Государя-Императора?.. — машинально повторила я, чем заслужила еще один недовольный взгляд отца.

— Да-да, визита. Георгий обласкан и щедро одарен Императором. И думать не смей, чтобы хоть как-то бросить тень на князя!

— О каком визите вы говорите? — переспросила я, не волнуясь о том, как это будет выглядеть со стороны.

Были вещи, которые теперь волновали меня гораздо сильнее.

— Как ты могла забыть?! Мы говорили неоднократно. Я хлопотал последние полгода, чтобы на десятилетний юбилей моего губернаторства первопрестольную посетил Император.

— А когда?.. — я облизала враз пересохшие губы.

Я буквально физически ощущала, как в голове крутились шестеренки.

— Я не узнаю тебя, Варвара, — мужчина укоризненно покачал головой. — Неужто ты совсем меня не слушаешь? Я говорил не раз! Ровно через две недели.