Княжна Разумовская. Спасти Императора
Шрифт:
Весь оставшийся день я пряталась от тетушки в своих покоях и библиотеке, но к ужину пришлось переодеться и спуститься вниз. Трапезничали мы втроем: неожиданно вернулся Серж, и вот уже присутствие Киры Кирилловны начало казаться мне благом. Не представляла, как без нее я осталась бы наедине с братом.
Наедине с убийцей.
Сержа визит тетки явно не обрадовал. Встретившись с ней, он недовольно скривился и процедил сквозь зубы холодное приветствие. Но тетушка, будучи статс-дамой при дворе, привыкла и не
Ужин протекал напряженно, но относительно тихо. Блюда сменяли одно за другим, и, когда мы приступили к десерту, тетушка промокнула губы салфеткой, аккуратно вернула ее на колени и пристально посмотрела на Сержа, который уныло катал по тарелке кусочек меренги.
— Мне сообщили, — произнесла она прохладно, — что тебя видели вместе со студентами. Ты якшался с ними в кабаке.
Кира Кирилловна начала прямо с места в карьер.
От неожиданности я подавилась и закашлялась, а Серж, резко вскинув голову, полоснул по тетке неприязненным взглядом. Она же смотрела на него с ледяным спокойствием и легким непониманием. Произнося слово «кабак», она сморщилась так, словно откусила что-то неприятное.
— Наследник князя Разумовского… пьет в кабаке с этими… этими вольнодумцами! — припечатала она, покачала головой и махнула рукой слуге, чтобы подлил ей еще вина.
— Это не ваше дело, любезная тетушка, — с кислым выражением лица процедил Серж. — Где я провожу свое свободное время.
— У тебя нет свободного времени, мальчик. И, конечно, это мое дело, как и дело всей нашей семьи. Твой отец — Московский генерал-губернатор, ты не имеешь права даже смотреть в сторону этим смутьянов!
Брат фыркнул и закатил глаза, а я выпрямилась на стуле, внимательно прислушиваясь к их разговору.
Странные беседы ночью на английском языке… тесное общение со студентами — костяком тайных и революционных обществ…
Студенческие кружки перерастали потом в террористические организации. Радикалы «ходили в народ» и проповедовали идеологию террора.
Это я помнила еще по школьному курсу истории. «Земля и воля», «Народная воля», «Черный передел» — все они начинались с секретных собраний студентов, а заканчивались? Убийства, покушения, взрывы, террор…
Убийства и покушения.
Я почувствовала на висках холодный пот. Серж лениво переругивался с Кирой Кирилловной, а я смотрела на него, и в голове хаотично крутились мысли и воспоминания. Варенька Разумовская поплатилась за то, что подслушала чужой разговор. Чужой разговор между братом и мужчинами в черных фраках, что говорили по-английски без малейшего акцента.
Сколько покушений было совершено на Александра II?..
Забывшись, я резко схватилась за край скатерти и смяла его, потянув на себя. С оглушительным звонок на пол упали столовые приборы, я едва не залила дорогое платье вином.
Тетушка и Серж позабыли о препирательствах и одновременно посмотрела на меня. В глазах брата теплился дьявольский, черный огонь. У меня же голова шла кругом, я едва могла ворочать языком и почти ничего не соображала.
С трудом я сглотнула все застрявшие в горле слова и моргнула, пытаясь прийти в себя. По шее и спине катились липкие капли пота.
Мог ли Серж участвовать в тайном обществе? Мог ли решиться на убийство?
Совершенно точно мог, и его мертвая сестра тому доказательство. Если он не пощадил
— Что с тобой, сестра? — Серж посмотрел на меня, и холодок пробежал по позвоночнику от одного его взгляда.
— Г-голова закружилась, — я клацнула зубами, коснулась повязки на макушке и выдавила из себя жалкое подобие улыбки. — Сейчас мне уже лучше.
— Это все Ваши нотации, тетушка, — он неодобрительно поцокал языком. — Утомили Вареньку.
Кира Кирилловна перевела на меня взгляд, полный глубокого сомнения. Краем глаза я заметила, как зашептались стоящие вдоль стены слуги. На губах некоторых мне почудились усмешки.
— Не нужно притягивать сестру. Я все расскажу вашему отцу — как только он вернется, — женщина смерила племянника очередным оценивающим взглядом. — У тебя грядет помолвка с княжной Голицыной! А ты строишь из себя… босяка!
— Хотите кого-то поучить? — он хищно прищурился. — Поучите Варвару! Князь Хованский, верно, до сих пор от ужаса не оправился после ее выходки. Даже записку не прислал, осведомиться о здоровье невесты. Вдруг, померла? — грубо гоготнул он, намеренно подражая простецкому, мужицкому говору.
— Избалованное дитя, как тебя распустил батюшка, — Кира Кирилловна разочарованно покачала головой.
Серж закатил глаза, откинул салфетку и резко поднялся из-за стола.
— Ну, довольно с меня! Выслушивать ваши нотации я не обязан, доброй ночи! — разрезав воздух полами фрака, который он надел к ужину, брат круто развернулся, щелкнул каблуками и покинул столовую широким шагом.
Тетушка побарабанила пальцами по столу, пребывая, очевидно, в глубоком расстройстве.
— Твой брат правду говорит? — она повернулась ко мне. — Князь Хованский действительно не осведомился о твоем здоровье?
— Н-не знаю, — запнулась я, не будучи уверенной. — Кажется, нет.
По правде, на прикроватной тумбе в спальне лежала аккуратная стопка каких-то записок, конвертов, посланий… Но я к ней даже не притрагивалась — просто не знала, что с ней делать.
— Скверно, очень скверно, — она недовольно втянула носом воздух. — Я целый год убила, хлопоча перед Ее Императорским Величеством о твоей помолвке! А ты выкинула такой фортель, Варвара! Если князь откажется от своего слова… Бог мой, какой же будет позор! Ты до конца жизни носа из дома не высунешь. Ни одно приличное общество тебя не примет…
— Он не возьмет свое слово назад. Он благородный человек, — наугад ответила я.
Мне наконец улыбнулась удача, и представилась идеальная возможность вытянуть у тетушки больше информации, поскольку и сам князь Хованский, и обстоятельства нашей помолвки, и поступки прежней Варвары оставались для меня тайной за семью печатями.
— … и не захочет стать благородным оленем, — едко ответила тетушка, выразительно на меня посмотрев.
— Я ни в чем таком не замешана!
— Тогда зачем ты наговорила князю тех глупостей? Да еще и в салоне! И меня в это втянула. Я тоже хороша, — она закусила губу и поднесла ладонь к глазам, сверкнув бриллиантовым браслетом в свете новомодных керосиновых ламп, что освещали столовую наравне со множеством свечей. — Доверилась тебе, дрянной девчонке. Поверила, что ты и впрямь хочешь узнать жениха поближе, взяла с собой в салон… Ах, какой позор, какой позор!..