?Когда истина лжёт
Шрифт:
В моё понятие нормальности входило среднестатистическое образование, несколько увлечений, друзья, весёлые выходные, работа-учёба и любимый человек. Что из этого всего у меня сейчас есть? Учёба – хорошая благодаря хорошим генам и развитой памяти. Образование – в процессе. Увлечения – есть. Друзья – Ксеня, разве что, да наш костяк отличниц. Весёлые выходные – в «КС» с Пашкой. Ах да, любимый человек. Это очень большое упущение, потому что я железно была уверена, что приведи я в дом наподобие Кости, пусть он и милый, или даже крутого, типа Егора Дмитрича, то первым вопросом был бы вопрос религии и ходит ли моя пассия в церковь. Ненавижу это всё. За семнадцать лет жизни достало всё это.
Раздраконила меня мама своими родственниками, Кириллом и религией, что я едва удержалась от нарушения собственных правил.
Завершилась наша ссора, как обычно, моим уходом в свою комнату. Вслед мне всё ещё кричали «я не закончила говорить» и «что это за неуважение к матери». Конечно, было много типичных фразочек матерей, чьё самолюбие задето. Ну, ничего. Я отучу её от этого – пару раз не буду воспринимать слова за правду, тогда посмотрим, как она будет беситься. Я человек, а не марионетка в её руках. Если ей так хочется поруководить чужими жизнями, то пусть в кукольный театр пойдёт работать – там самое место для тех, кто любит управлять и манипулировать другими.
Всё ещё будучи на взводе, я позвонила Ксене, рассказала всю ситуацию, и она поддержала меня так, как могла. Не то, чтобы она не умела или не хотела, просто у неё своих проблем с родителями хватает. Она вроде бы приличная девочка, покорная, но иногда чертёнок просыпается, так сказать. И само собой, чертёнок ассоциируется со мной, поэтому её мама меня не очень любит, зная о моих хищениях. Нет, меня не считают каким-то врагом или дурно влияющим фактором, от которого нужно избавиться. Я просто стараюсь не видеться с её мамой. Она, кстати, достаточно сильно уважает мою маму и сестру. Иногда, когда муж задерживается на работе, может придти к нам в гости на чай, посидеть и поговорить. Кстати, думаю, что время от времени они перемывают мне косточки. От этого никуда не деться.
– Кстати, Кать, я тут Косте позвонила, - вдохновлённая интонация в голосе. Меня это радует. – И он предложил погулять в субботу после занятий.
– Круто же. Я бы даже сказала, что это отличная новость, - восторг, как нельзя лучше, сейчас описывает мои ощущения.
– Да. Он же на биологию ходит, подтягивает её, - помню-помню, как мы прогуливали её. Не любит он и предмет, и преподавателя. Понимаю сердечно. – Она у него с девяти до одиннадцати. И, в общем, он будет меня целый час ждать или, может, придёт на историю. Кстати, на тебя Егор разозлился. Доска же грязной…
– Не говори мне о нём, пожалуйста, - я стиснула зубы и вспомнила, что грязная после физики доска – самое лучшее, что я могла оставить этому садисту от себя на прощание.
– Не боишься, что он тебя съест, если ты и в субботу не появишься? – озабоченность в голосе слышу. Похоже, кто-то переживает не только за меня, но и за себя. Кравец, я не поняла. А хотя, ладно.
– Не съест. Каннибализм карается законом, - стальным голосом произнесла я, убеждая её больше не продолжать эту тему.
«Обещаю, что на личный счёт принимать не буду…. Если он причинил тебе боль, то ни о какой моей влюблённости в него не может быть и речи». Какая наглая ложь, Кравец. От тебя не ожидала. И ты ещё хочешь, чтобы я поверила в твою истинную радость от встречи в субботу с Костей? Может, ты радуешься тому, что меня не будет на истории?
– Ксень, - аккуратно начинаю я. – А ты не боишься идти в субботу на семинар?
– Да нет. Там же Олька будет и Лара. Женька тоже обещала придти и посмотреть на нашу дискуссию, - а, значит, на вашу дискуссию. Это уже интересно.
– Не переживаешь, что Костя заметит твой восторг при взгляде на практиканта? Ты ведь всё ещё влюблена, - медленно заявила ей последние слова, и повисла неловкая пауза. В тот момент я не напомнила сама себе ревнивую подругу, скорее я чувствовала оскорблённое эго, что кто-то нагло лжёт мне в ухо. Я люблю макаронные изделия, но не на своих ушах поданные.
– Кать, - виноватой, значит, чувствуешь. Лучше бы ты нашла в себе смелость, Кравец, и солгала мне, что всё в порядке. Ты травишь меня не слабее, чем
– … Кать, ты слушаешь?
– Нет, я задумалась, - хорошо, раз ты всё-таки не сумела оправдать моих ожиданий, то сделаем шаг конём. – О чём ты говорила?
– Я хочу действительно с Костей встречаться. Он ведь хороший…
– То, что он хороший, вовсе не означает, что ты хочешь быть с ним, - я резка и зла на неё. Не могу укротить свой гнев. Хоть убей, не могу успокоиться.
– Почему это? Может…
– Да не может, Ксень, не может. Тебе будет по-прежнему нравиться этот ублюдок с садистскими наклонностями, что бы он там ни делал, что бы ни говорил. Так что можешь не стараться – я не поверю в то, что ты мне искренне сочувствуешь. Раз он тебе нравится, то тебе нравится и всё, что он делает. Даже если он угрожает твоей лучшей подруге, - кстати, да, я ведь не всё рассказала ей. Второй раз за день у меня чешется язык рассказать что-то личное, что я поклялась никому не говорить. Нет, это слишком. Нельзя. Слишком сильно это ранит её чувства, а я всё-таки захочу потом с ней помириться. Моя дальновидность меня спасает, но лучше бы я перестала лгать. Нужно хранить столько информации в голове, которая совершенно не предназначена для хранения всех лживых отговорок и мыслей, тайн и недомолвок. Ресурс на шее используется для таких бесполезных целей, что совершенно не оправдывает меня. Интересно, у меня мозги хотя бы есть?
Мы не поссорились в принципе. Вернее, это ссорой назвать нельзя. Я просто проанализировала её поступки, проведя чёткую хронологическую цепочку, и выставила дурой в её же глазах. Жалею ли я? Нет. Мне надоела эта тягомотина. Зачем вообще было затрагивать разговор об этом уроде? Чтобы только сообщить мне о том, что он снова точит зубы на меня? Да пусть свой оскал себе засунет в задницу. Не позволю ему себя унижать. Пусть, что хочет, делает. Хотел меня так же, как и этих влюблённых идиоток, развести? Я оказалась умнее. Позволить вот так нагло пользоваться тем, что я ученица, а он – практикант, мне не позволяет гордость. Чёртов историк.
В подобных мыслях, полных злости, ругани, ярости и пренебрежения ко всему, что движется, я не уснула ночью. Лишь под утро, когда начало светать, сон пришёл. Сегодня меня не трогали. В комнату никто не заходил, никто не мешал спать, никто вообще не обращал на меня внимания. Знаете, если бы семья вдруг внезапно уехала, я бы даже не заметила, что осталась дома одна. Никого не хочу видеть. Все - твари лицемерные.
Суббота прошла во сне и полудрёме. Я чувствовала слабость, но была довольная тем, что смогла спокойно пережить эту гадливую неделю, которая искромсала мой привычный режим и заставила так часто выходить из себя и портить отношения с близкими людьми. Медленно я оттаивала к Ксене, потому что она ведь не виновата, что влюбилась в этого брутального самца. Дело ведь не только в её причастности – она многого не понимает, поэтому ведёт себя как несмышлёныш. Но звонить я ей всё равно не собиралась: узнать домашку можно и у Кости. Всё равно я просила его записывать всё и потом сказать мне. Созвонившись с ним по телефону, узнала, что историк зачитал весь курс Японии и США перед Второй Мировой войной, а значит – мне предстояло учить очень и очень многое, т.к. вероятна новая контрольная в понедельник. Диктант дат, как оказалось, лежал непроверенный. Ну, хорошо. По остальным предметам всё было как-то гармонично: сочинение, прочитать произведение, подготовить сообщения. В целом, стандартно на домашку такого типа у меня уходит полдня. Постоянно сидишь, делаешь, пишешь, думаешь. Потом сходил, перекусил и сел продолжать. Поэтому отец решил отвезти меня домой. К нам же присоединились близнецы, у которых какая-то самостоялка появилась в понедельник, а значит – к ней надо подготовиться. В итоге на даче остались мама с Варей – им свежий воздух сейчас нужнее, да и отдохнуть не мешало бы. К слову, недалеко есть церквушка, так что я знаю, куда они соберутся пойти. А мы вчетвером утром в воскресенье выехали в город, домой.