?Когда истина лжёт
Шрифт:
Честно говоря, я была рада, что рассказала обо всём Ксене, что она поняла меня, но распоротая рана теперь саднила так, что лучше бы я закрыла тогда рот и не раскрывала своё сознание для воспоминаний об этом практиканте. Сейчас, сидя в гордом одиночестве в своей комнате, я просчитывала, чем бы всё закончилось, солги я. Мне было бы легче? Да, я не чувствовала бы этой боли. Зато появилась бы другая проблема – наращенный снежный ком лжи. Как по мне, то ложь страшнее боли. Я ведь просто ною. Нет никакого «исключительного» влияния на меня. Нет никакого прессинга. Я такая же, как и все. Что с того, что он там брякнул тогда? Если воспринимать все его слова за чистую монету, окажешься в дураках…. Так вот оно что. Тебя обвели вокруг пальца, Катя. Ты просто дурочка, такая же, как и все
Наутро я не поняла, как вчера решила всё для себя. Вернее, каким образом мне стало так удивительно легко, что хоть один практикант, хоть десяток таких – покупаться на его обаяние я бы не смогла, как раньше. Думаете, что такого случилось, что за одну ночь всё изменилось? Мол, подумала, решила и всё? Да так не бывает…. Бывает. У меня бывает. Я принимаю свои собственные решения и соблюдаю их, несмотря ни на что. Устремлённость – то, чего у меня не отнять. Если я хочу забыть человека, я его забуду. Если я хочу быть безразличной, я буду. Почему? Потому что я этого хочу. И никто, никакие Егоры, Ксени и мамы, мне не указ. Мои решения – плод моих размышлений, обдуманный вывод после анализа ситуации. Именно таким методом мама думает, что я до сих пор придерживаюсь её веры. Именно таким методом я избавлялась от симпатии к Леонову. Именно таким методом я училась не лезть в чужие отношения. Да, не всё получается сразу, но меня никто не торопит. Так почему бы не попробовать изменить что-то? Но вся происходящая игра мне казалась какой-то ненатуральной, словно я сплю. Слишком легко я избавилась от воспоминаний об этом практиканте, слишком легко убрала пометку важности с них, и вот это слишком хорошее ощущение сейчас меня настораживало.
В четверг утром я благополучно проснулась уже в доме дедушки: мы приехали туда вечером среды, затопили камин, приготовили еду и уснули. Сегодня с утра планировалась уборка, генеральная. Количество пыли, образовавшееся за целый месяц, никого уже не удивило. Разве что мне снова хотелось поканючить, что придётся каждую детальку, даже самую маленькую типа узора на вазе, вытирать тряпкой или даже ушной палочкой. Надо ли говорить, что я старалась всячески схалявить и отлежаться под видом головной боли? Да-да, вытирать пыль – самое противное. Она слетает со шкафа и, пока приземлится на пол, успеет ещё попасть на тумбу или на статуэтку, которую ты, по воле рока, уже протёрла.
Дом у дедушки был отменным. Он строился, что говорится, на года. Вот и стоит весь такой из себя, крепкий, красивый, родной. Как его можно не любить и не хотеть приезжать сюда? К уборке это, правда, никак не относится. И я задавалась вопросом всегда: откуда берётся тут пыль, если в доме никого нет, никто эту пыль не гоняет, ей неоткуда падать. По идее, тут должно быть чисто. Так почему же всё наоборот?
Комнат хватало на всех. Гостиная, спальня для родителей, кабинет дедушки (который использовался отцом), а также четыре большие и просторные комнаты – планировалось для всех детей своего сына. Поэтому Пашка так любил поездки сюда: тут он мог отдохнуть от брата и спать спокойно, не слушать его болтовни, расслабиться и делать то, что он хочет. Никакого надзора и лишних глаз. Чем не прелесть?
Уборка затянулась до самого вечера. Мы даже не обедали. Пришлось кушать первое в восьмом часу, когда за окном уже сумерки опустились. Зато такая приятная атмосфера была в доме, чистом, уютном, тёплом. Семейный круг. Вкусная пища. Очаг тепла и доверия. Само собой мы разговаривали о всяких мелочах, об успехах Вари, о моём будущем, о маминых волосах и т.д. Плавно стол разделился, и уже мы с Пашей и отцом решили посмотреть новости по телевизору, а остальные – продолжали чаёвничать по уже третьему кругу. Если честно, то я не любитель такого количества чая
Диктор голосил последние новости на международном рынке, на политической арене, спортивные новости и ещё какую-то несуразицу, которую я не смогла различать из-за возникшей дрёмы. Когда проснулась, все обсуждали какую-то горячую новость. И судя по тому, что участвовала даже Варька, дело не из простых.
– … представляют? Куда мы разместим их всех? – восторженно-вопросительная интонация отца меня напрягла. Сон ушёл, словно и не было его. Правда, я всё так же осталась лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящей.
– Впятером жить в каждой комнате и в ванной, что ли? – Пашка засмеялся, чтобы хоть как-то разрядить нагнетающую атмосферу.
– Согласен. Мам, нельзя никак их отговорить? – Петровича тоже что-то не устраивает? Видать, последние хищения сынков приезжей маминой сестры, которая отмечала у нас свой день рождения, не обошли и апостола Петра стороной.
– Ну, что я могу сделать? Они хотят погостить у нас, отметить Возрождение Креста Господня и познакомить нас с невестой Кирюши. Говорят, такая хорошая девочка. Правильная, скромная, в церковь ходит….
И тут началось вечно её восхваление очередной «прекрасной» пассии для очередного двоюродного брата. Сказать по правде, я даже не особо помню внешность этого Кирилла. Начнём с того, что он у меня не один. Как минимум, у меня три брата с именем Кирилл. Так что её фраза нам мало чем помогла. И судя по озадаченным тем же вопросом братьям, они тоже не в курсе, о каком Кирилле идёт речь. Хотя кого это волновало? Лучше бы я и дальше спала.
– Чтобы уместить их всех у нас дома, придётся подселить Василису и Настю к Кате.
Дальнейшее разбирательство по комнатам для меня не имело значения. Чтобы вы понимали, Василиса и Настя – это десятилетние, глупые, капризные монстры, которых я даже на порог нашего дома пускать не хочу, не то, что в свою комнату. Сказать, что будет после того, как у меня поживут этих два растущих уродца? Ремонт придётся делать, вот что. Безопаснее их не пускать, чем пустить и потом от последствий, причиненных всей семейкой, избавляться.
– Думаешь, Катя согласится? После того, что они вычудили с кухней, нам пришлось переклеивать обои, - настоятельно говорил отец.
– Вот и я думаю, - всё ещё с закрытыми глазами, громко заявила я, чтобы они все меня услышали, - как долго вы собирались обсуждать приезд моих «любимых» родственников без меня? Или, может, собирались сказать, когда они уже будут тарабанить в дверь?
И началось. Мясорубка под Верденом вам покажется утренней пробежкой, по сравнению с дискуссией сейчас. Я против маминых родственников. Действительно, кто же выиграет? Мамина невиновность в том, что она имеет столько сестёр, или моя принципиальность не отдавать свою комнату никому? Нет, я могла бы в сердцах сказать, что пусть остальные хоть десятерых в своих комнатах размещают, а в мою не суются, но это же сразу вонь будет, что я одна такая, не как все. Кстати, это ещё один повод, почему мы ругались с мамой: я не пускала в свою комнату никого из её родственников дольше, чем на полчаса. Они и за это время умудрятся что-то сломать или испортить. И да, на мой взгляд, это ЕЁ родственники, а не мои. Мне хватает собственной семьи из пяти человек, помимо меня. Знаете, как это напряжно, помнить обо всех события в жизни каждого, обо всех именах знакомых, друзей и подруг, любимых и не очень людей? Вот это я больше всего ненавидела – хлам в моей голове из-за этого хаоса. Великая людская тупость – понарожать, а потом не знать, куда сбагрить своё чадо. Кирилл какой-то там женится – вот так радость. На какой-то хорошенькой, такой же помешанной на церкви девочке. Сказать, как они меня задрали этими своими причудами с церковью? Я скажу, да только меня потом поведут в эту же церковь причащаться, просить прощения и всё в таком же духе. А ещё поставят свечку, чтобы я одумалась. Вот и как в таких условиях можно быть нормальным человеком?