?Когда истина лжёт
Шрифт:
– Кто бы говорил, - он многозначно хмыкнул и отвёл взгляд.
– Продолжайте, - азарт. Я чувствую это нещадное чувство узнать, что же он подумал обо мне.
– Я не должен такого говорить ученице. Так что прости, но твоё любопытство останется неудовлетворённым, - усмехнувшись мне прям в лицо, практикант измерял степень моей злости взглядом.
– Да ничего. Вы можете ничего не говорить – вы уже всё на деле продемонстрировали, - едко заметила я, пряча телефон в сумку. Вы же мне простите этот блеф, Егор Дмитрич, правда?
– Стерва, - пожалуй, это единственное, что он мог вымолвить мне
– Знаю. Поэтому рада, что родилась в этом времени, Егор Дмитрич. Никто не может меня повесить, застрелить или отрезать безвозмездно какую-то часть моего тела. А вы уже вторую сигарету выкуриваете подряд – это вредно сразу после такой нагрузки на сердце.
– Скавронская, блин, - разозлился. Ух, ну, и взгляд. Правда, страшно. – Я тебя сейчас в бараний рог скручу….
Я вся горю с этой его злости. Темперамент у историка – тот ещё фрукт. Его чистить надо по-особому. Это тебе не мандаринка. Это кокос настоящий. Слишком много геморроя. Поэтому я угрозы его всерьёз не воспринимала. Он же считает себя учителем – не может поднять руку на ученицу. Зато может лапать её, прижимать к двери – домогаться, считай что.
– Кто она? – присаживаясь на первую парту рядом с окном, произнесла я, заставляя пыл практиканта утихомириться. На его вопросительный взгляд, когда второй окурок полетел вниз, я продолжила: - Кого я вам напомнила? Вы ведь не меня видели перед собой.
– Тебя это не касается, - выражение лица изменилось. Болезненная тема? Опять есть то, чего мне знать не стоит? Даже странно, что он не попытался отнекиваться или врать.
– Вы мне чуть кожу не обожгли на шее своим дыханием. И на запястьях могут синяки появиться, - обиженно бросала я свои доказательства-оправдания. Хотя это было вовсе не моё дело, лезть в его жизнь. Но я же девушка, взрослая почти, тем более после пережитого только что – как я могла игнорировать свой интерес к Егору? Было бы крайне странно.
– И что? – интонация изменилась. Не хочет говорить. Не смотрит на меня даже. Кать, куда ты лезешь, а?
– Ваши руки наверняка изучали её тело, так что меня это уже касается, - я говорила то, чего не хотела. На его месте мне было бы неприятно слышать такое. Почему я лезу не в своё дело? Любопытство меня погубит когда-нибудь. Лишь бы не разозлился. Может, из меня дурной психолог, но я хочу поговорить об этом с ним.
– Какие ты мне тут подробности рассказываешь, - ёрничает и пытается отвязаться. Даже улыбочку садистскую нацепил. Пытается отвадить, чтобы я не лезла. А я хочу лезть. Хочу узнать, что случилось. Пусть даже не я, но что такого заставило его сорваться. Что со мной не так? Мне кажется, ответ в нём – причина его издевательств, причина такого отношения, причина всего. Виновата не я, а его голова. В голове кто-то сидит, и отрывается на меня, наверное, потому что у нас есть что-то общее.
– Уберите свою садистскую улыбку – у меня руки чешутся что-то запустить в вас, - немного раздражённо и сдержанно. Я должна подавить в себе этот интерес. Должна быть беспристрастной. Узнать причину и остаться бесцветной,
– Не советую, - не глядя, отвечает. – Откуда у тебя такие познания, Скавронская? «Мои руки изучают чьё-то тело» - это не должно волновать ни твой язык, ни твои мысли. Где, с кем, когда. Иначе у меня сложится мнение, что ты знаешь об интимной близости больше, чем я думаю.
– Вас это так удивляет, будто я тёмной магией занимаюсь, ей-богу, - тсс, Катя, спокойно. Не переборщи, а то ведь, правда, не контролируешь себя. Ещё взбредёт ему там что-то в голову. Опасно же. – А вообще вас это не касается.
– Я твоё тело и в одежде изучил, - невзначай бросает, словно о погоде говорит. Мне становится немного дурно. Встаю и подхожу к открытому окну, рядом с сидящим практикантом, который не смотрит на меня, а уставился на город.
– И как оно вам? – главное, не засмеяться сейчас. Нужно сохранить серьёзную мину, а то мне смешно и неловко одновременно.
– Так, - резко и грубо говорит, укоризненно глядя в глаза, - если я с тобой общаюсь спокойно, это не значит, что ты можешь задавать мне такие вопросы. Ты слишком фривольно ведёшь себя. Я учитель, а ты ученица. И как бы ты ни старалась, не сотрёшь эту грань. Поэтому веди себя соответствующе.
– Перестаньте отвечать по уставу учителя. Вы придумываете себе проблемы, которых нет, и усложняете себе жизнь. Зачем, спрашивается, - да, я недовольна. И не смотрите на меня так, Егор Дмитрич. Я вполне адекватна и не пьяна. Вы ведёте себя, как идиот, и пытаетесь тут передо мной рисоваться. Я никого не просила об этом.
– Скавронская, молоко на губах вытри, - с презрением, брр. – Распоясалась чересчур. Учить меня вздумала. Ты даже полное среднее не окончила, а уже рот раскрываешь на тех, кто старше. Это я на тебя так дурно влияю?
Ага, конечно. Ты. Человек с огромным самолюбием, высокомерием, уровнем развития и словарным запасом. О да, ты действительно на меня плохо влияешь. По-другому и не скажешь. Ты ведь такой «фи» необразованный, а я такая «ня» обаятельная.
– Не думаю. Мы изначально были похожи, - говорю, стараясь переубедить в этом саму себя. Мне нужен повод не ругаться. Мне нужна спокойная жизнь и спокойные пары по истории. – Помнишь, спрашивал в самом начале, как нам быть? Я думаю, что мы слишком похожи (он отвлёкся от пейзажа и украдкой посматривал на меня). Мы можем иметь деловые отношения, но беседа у нас не клеится, потому что мы как соперники.
– И как же тебе эта умная мысль в голову пришла? – ещё шутить успевает, практикантишка несносный. Смолчу ради своего будущего спокойствия. Так уж и быть.
– Быстро. Когда вы меня прижали к стене…
– Я не спрашивал, когда она пришла тебе в голову, - резко оборвал. Злится или смущается? Вот так забава. Теперь понимаю, почему смущать других так весело. Только это не моя привычка, а этого урода. Садист ненормальный.
– Так вот, - деловито продолжаю я, не обращая на маленький нюанс нашего диалога никакого внимания. – Единственный путь для нас – быть равными. Поскольку мы похожи, можно вести исключительно деловые отношения. В крайнем случае, товарищеские. Что думаете?