Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
Вздохнув, она заставила себя подняться и, взглянув на него в последний раз, прошептала:
– Мне пора идти. Только не умирай. Дождись меня.
Август 1918 года, Франция.
Военно-полевой госпиталь 1480.
Нил медленно выплывал из небытия, словно поднимался сквозь толще воды к поверхности. Черная тишина мягким шелком скользила мимо тянулась следом, не желая отпускать свою жертву. Впрочем, он и не сопротивлялся ее дышащим покоем объятья, смутно сознавая, что за ними его поджидает затаившаяся и неумолимая боль. А еще здесь была та рыжеволосая красавица-медсестра
«Жоа…»
Он не раз пытался позвать ее, но царящая вокруг темнота поглощала звуки, и его крик умирал в безмолвии, а она уходила от него все дальше и дальше, растворясь во мраке. Иногда она оборачивалась и долго смотрела на него, словно звала за собой. А иногда подходила так близко, что, казалось, стоит протянуть руку – и он коснется ее. Нил не видел ее лица – его скрывали развеваемые невидимым ветром огненные пряди – но он чувствовал ее взгляд. Временами он ощущал прикосновения ее рук. Они были такими же, как тогда – теплыми, живыми, утешающими. Ему очень хотелось тоже коснуться ее, но тьма цепко держала его в своих невидимых объятьях, не позволяя сделать ни единого движения. А она ждала. Иногда она что-то говорила, но он никак не мог расслышать, что именно. Ее голос доносился до него, словно сквозь толстый слой ваты. Однажды он попытался ответить, но ничего не получилось. У него было такое чувство, словно его живым заморозили в ледяной глыбе. А она ждала. А потом смеялась и снова уходила прочь, растворясь в темноте, откуда неслось звенящее жизнью эхо ее смеха.
«А может быть, я умер? – пришла откуда-то странная мысль. – Да, наверное. Я был ранен. Тогда Жоа – это всего лишь иллюзия? Странно. Я думал, что это будет иначе. Не так тихо, пусто и одиноко. Хотя, наверное, все правильно. Именно такой и должна быть смерть. Одиночество. Холод. И вечный покой. Забвение. Все верно. Значит, все закончилось?»
Эта мысль скользнула по застывшему сознанию и уплыла в темноту. И все же что-то невидимое и неуловимое в этой застывшей пустоте никак не хотело оставить его в покое и, закружив, подобно вихрю, потащило за собой к стремительно надвигающемуся светую
С трудом приоткрыв веки, Нил медленно повел взглядом по сторонам, пытаясь сообразить, где находится. Постепенно зрение прояснилось, и он увидел, что лежит в комнате с низкими потолками на узенькой и довольно жесткой постели, укрытый грубым шерстяным одеялом. Справа и слева от него стояли такие же низенькие койки, на которых лежали перевязанные раненые, то тут, то там раздавались тихие стоны и бормотание, а воздух пропах запахом карболки.
«Госпиталь, – сообразил Нил. – Я в госпитале. Что ж… Значит, не оставили сдыхать на поле боя. И на том спасибо».
Он попытался сесть. К его удивлению, хотя и с трудом, но все же получилось. Однако это простое движение отняло у него все силы. Бок отозвался до странности легкой и какой-то далекой болью. Тяжело привалившись к стене позади, Нил на мгновение закрыл глаза, но тут же снова заставил себя открыть их и оглянулся по сторонам. На койке слева от него лежал незнакомый мужчина. Как и он
«Крест».
На кровати справа, буквально на расстоянии вытянутой руки, лежал Крест. Его глаза были закрыты, а голова окутана бинтами, на которых местами проступили кровавые пятна.
– Крест, – собравшись с силами, позвал Нил, но с его губ слетел лишь невнятный хриплый шепот.
Тот не пошевелился.
«Нет, так я его не дозовусь».
Облизнув губы, он оперся о стену и попытался встать, но внезапно предметы перед глазами странно затуманились и поплыли по кругу во все убыстряющемся темпе, а пол под ногами покачнулся. Нил снова откинулся назад и закрыл глаза, пытаясь унять головокружение.
«Черт побери, наверное, мне что-то вкололи. Вот почему я не чувствую боли».
Открыв глаза, он снова посмотрел на лежащего на соседней койке мужчину с перевязанной головой.
– Крест.
На этот раз шепот прозвучал громче и отчетливее. Длинные темные ресницы Креста дрогнули, открывая затуманенные сном и морфием глаза. Несколько секунд он молча смотрел на него, словно не узнавая, а затем медленно повел взглядом по сторонам.
– Кардинал?
Нил скорее угадал, чем услышал это. В глазах Креста отразилось удивление. Он попытался подняться, но тут же упал назад, морщась от боли.
– Лучше лежи, – посоветовал Нил, криво усмехнувшись. – Голова кружится, как после попойки. Похоже, нам что-то вкололи.
Тонкие губы едва заметно шевельнулись. Нил осторожно наклонился ближе, чтобы расслышать вопрос.
– Где мы?
– Судя по обстановке, в госпитале.
Он снова попытался подняться. На этот раз ему это почти удалось, но тут со стороны двери послышались быстрые шаги, за которыми последовал резкий приказ, произнесенный звонким женским голосом:
– Не смейте!
Услышав этот до боли знакомый голос, Нил замер и медленно обернулся, ошеломленно глядя на стремительно приближающуюся к нему стройную женскую фигурку, облаченную в простое серое платье и белый передник. На лице девушки застыло выражение беспокойства, фиалковые глаза под сурово нахмуренными бровями горели возмущением, а из-под серой косынки выбивались короткие прядки цвета горящего пламени. Остановившись прямо перед ним, она обхватила ладонями его плечи и попыталась снова уложить в постель.
– Что это вы творите?!! – попутно гневно отчитывала она его, словно провинившегося мальчишку. – Вам ни в коем случае нельзя двигаться, а тем более вставать с постели, иначе швы разойдутся и начнется внутреннее кровотечение! К тому же, действие морфия едва закончилось. У вас может закружиться голова, упадете и не только разбередите уже имеющиеся раны, но и получите новые! Немедленно ложитесь и не вздумайте вставать, пока доктор не даст разрешение!
Нил послушно лег обратно, глядя, как его мечта осторожно укрывает его одеялом. Уголки тонких губ дрогнули в едва заметной улыбке.