Когда мы встретимся вновь

Ellada

Кенди не нашла, что возразить на это. Тяжело вздохнув, она выпустила ладонь Терри и, понурив голову, направилась к выходу. Флэнни была права, и разумом Кенди прекрасно понимала это, но вот упрямое сердце никак не хотело оставить любимого даже на мгновение. Стоило ей отойти от Терри хоть на секунду – и беспокойство начинало буквально съедать ее изнутри, сводя с ума ужасными картинами того, что с ним может случиться, пока нее нет рядом. И как она ни старалась, избавиться от этих навязчивых мыслей не могла.

«Флэнни права. Если я заболею, то не смогу больше ухаживать за ним. Вряд ли это поможет ему быстрее поправиться. Да, Флэнни всегда права. Нужно взять себя в руки! Мэри-Джейн не раз предупреждала

о подобных ситуациях и говорила, как важно при этом не терять над собой контроль. Сейчас не время быть слабой!»

Уже у порога она обернулась и еще раз посмотрела сначала на лежащего на постели Терри, а затем на стоящую рядом с ним Флэнни, провожающую ее испытывающе-строгим взглядом.

– И вовсе я не упрямая! – пробормотала Кенди и вышла из комнаты.

Дождавшись, когда она выйдет из палаты, Флэнни повернулась к Террузу. Коснувшись его щеки, она недовольно нахмурилась: та была слишком горячей.

«Кажется, начинается лихорадка. Слава Богу, что Кенди не заметила этого, иначе мне не удалось бы выпроводить ее отсюда».

Вздохнув, девушка быстро обошла остальных раненых. Убедившись, что все в порядке и никто в данную минуту не нуждается в ее помощи, она налила в глубокую чашку холодной воды и, взяв несколько чистых повязок, снова вернулась к Терри. Поставив чашку на колени, она намочила повязки и принялась накладывать компрессы.

«Какого черта?!! Что произошло?»

Чарли попытался открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Голова была совершенно пустой, тяжелой и странно гудела, хотелось пить, а где-то глубоко внутри трепыхались тревожное беспокойство и какое-то странное чувство дискомфорта, напоминавшее смутные отголоски боли. Он попытался пошевелиться, но ничего не получилось, только усилилось неприятное ощущение. Чарли прислушался к себе, пытаясь определить его источник.

«Левое плечо… Бок… Правый бок… Черт побери, значит, зацепили-таки! Только почему боль такая странная?»

Он снова попытался открыть глаза. Веки слабо дрогнули и чуть приподнялись, но в расширенные зрачки ударила слепящая волна света, и он снова зажмурился.

«Дьявол!!!» – мысленно выругался Чарли и попытался снова. Постепенно резь прошла. Моргнув еще несколько раз, давая глазам привыкнуть, Чарли медленно повел взглядом по сторонам. Он лежал в довольно просторной комнате с низким потолком на узкой жесткой кровати, укрытый темным шерстяным одеялом. Справа и слева от него стояли такие же приземистые койки, на которых также лежали люди. Белые пятна повязок резко контрастировали с темными одеялами, в воздухе носился какой-то незнакомый, резкий и не слишком приятный запах, а свет, который в первое мгновение показался ему таким невыносимо ярким, на самом деле оказался почти полумраком.

«Госпиталь… Я в госпитале. Значит, раны серьезные. Черт, ненавижу больницы!!! – в памяти невольно промелькнуло воспоминание о нескольких днях, проведенных в госпитале в Чикаго, когда он, спасаясь от полиции, сиганул с поезда на полном ходу. – Интересно надолго я сюда загремел? Вот уж повезло так повезло. Впрочем, сам виноват! Не фиг было высовываться из окопа в самый неподходящий момент! Ладно. Чего уж там. Выберусь. Надеюсь, остальные ребята не пострадали».

В этот момент откуда-то сбоку донесся звук льющейся воды. С трудом повернув голову, Чарли увидел девушку, одетую в простое серое платье с длинными рукавами, закатанными до локтей, белый передник и косынку. Устроившись на краю кровати, что стояла рядом с той, на которой лежал он, она смачивала тряпочку в большой чашке, стоявшей у нее на коленях, и быстрыми ловкими движениями обтирала руки лежащего на кровати человека. Девушка сидела, повернувшись к нему боком, так что ему был виден только ее профиль. Строгий

и изящный, словно выточенный из бело-розового мрамора искусной рукой мастера, и в то же время нежный и чуть грустный, словно лик Мадонны на иконах в храме. Тонкие чистые линии плавно изгибались, мягко обрисовывая высокий лоб, гордый прямой носик, полные, красиво очерченные губы, округлый подбородок. Темные брови тонкими полудугами убегали к вискам, а длинные ресницы на полуопущенных веках отбрасывали тени на щеки. Темная вьющаяся прядка непокорно выбивалась из-под косынки, оттеняя красивый рисунок скул. Девушка была целиком поглощена своим занятием и, казалось, не замечала ничего вокруг. Тонкие руки уверенно и резво делали свое дело.

«Наверняка медсестра. Такая красавица – и на войне. Ужасно», – отрешенно подумал Чарли, любуясь ее гордой красотой и отточенным изяществом движений ее рук.

Сквозь полуопущенные ресницы он молча смотрел на сидящую в стороне девушку, позволив себе какое-то время просто наслаждаться мирным зрелищем. Наконец девушка закончила свою работу и, взяв в руки чашку, поднялась, явно собираясь уйти.

– Как вас зовут? – облизнув пересохшие, потрескавшиеся губы, с трудом прошептал Чарли и содрогнулся, услышав жуткий свистяще-хриплый шепот, мало похожий на его обычный голос.

Однако девушка лишь спокойно и внимательно посмотрела на него, темные брови дрогнули и изогнулись, придав ее лицу выражение легкого удивления.

– Что? – переспросила она, чуть наклонившись к нему.

– Я хочу знать ваше имя.

Девушка нахмурилась и неторопливо выпрямилась.

– Зачем? – строго осведомилась она.

– А это тайна? – отвечая вопросом на вопрос, поинтересовался молодой человек поддразнивающим тоном.

Девушка небрежно-безразлично повела плечом.

– Нет, – спокойно ответила она. – Меня зовут Флэнни.

– Флэнни, – пробормотал Чарли, словно пробуя ее имя на вкус. – Красивое имя. Оно вам подходит. Вы медсестра?

– По-моему, это очевидно, – невозмутимо заметила девушка. – И на вашем месте я бы не тратила остатки сил на болтовню, а лучше направила бы их на скорейшее выздоровление.

– И это при том, что пока я лежу здесь, за мной будете ухаживать вы? – Чарли попытался изобразить свою фирменную ухмылку, по которой его узнавали во всех портовых тавернах, но не был уверен, насколько успешно у него это получилось. – Сомневаюсь, что вы бы поступили так, будь вы на моем месте. Более того, уверен: будь вы на моем месте, то сделали бы все, чтобы поправляться как можно медленнее.

– С чего бы это? – отрезала Флэнни самым строгим тоном, смерив лежащего перед ней мужчину невозмутимо-надменным взглядом серых глаз.

Но, очевидно, молодого человека совершенно не смутила ее холодность.

– Только для того, чтобы любоваться вами как можно дольше! – усмехнулся он.

Флэнни нахмурилась еще сильнее, серые глаза за широкими стеклами очков обдали ледяным холодом.

– Госпиталь – не место для флирта! – жестко отчеканила она. – Вы здесь не на отдыхе, а исключительно для того, чтобы поправить здоровье. К тому же вряд ли вы сможете часто, как вы выразились, любоваться мной, поскольку вы – не единственный мой пациент. Кроме того, здесь работают и другие медсестры, которые тоже будут ухаживать за вами. Что касается меня, то, полагаю, будет лучше, если мы сразу проясним ситуацию. Так вот, молодой человек, у меня нет ни времени, ни желания заводить легкомысленные интрижки! И вообще, сейчас не место и не время для подобных отношений! Так что с моей стороны вы не дождетесь особого внимания, а уж тем более поощрения, поэтому предлагаю вам все же перенаправить свои усилия и сконцентрироваться на скорейшем выздоровлении. Так будет лучше. Для вас.