Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
«Слезами делу не поможешь. К тому же, свободные минуты действительно выпадают так редко, что не стоит тратить их на грустные воспоминания и сожаления о прошлом. Нужно идти вперед. Жизнь продолжается», – думала она, машинально следуя за энергичной француженкой и практически не вслушиваясь в ее легкую болтовню.
С того памятного вечера, когда она помогла месье и мадам Бурже выполнить заказ, минуло несколько месяцев. Очевидно, месье Бурже не зря так переживал и беспокоился в тот день, поскольку с тех пор ресторан «У Антуана» незаметно приобрел репутацию весьма милого и уютного местечка, посещаемого самыми респектабельными и уважаемыми людьми города. Анни по-прежнему считалась помощницей, но вот обязанности ее по сравнению с тем давним вечером значительно увеличились. Теперь помимо чистки и мойки посуды, полов и плит, ухода за цветами и сервировки столиков она училась у Жермен управлять этой маленькой империей, что, несмотря на скромность дела, оказалось весьма непросто и требовало немалого умения,
«К тому же, это очень интересно. Может быть, однажды я открою собственный ресторан, – эта неожиданно пришедшая в голову мысль заставила ее улыбнуться. – Это было бы замечательно!»
Ее взгляд рассеянно скользнул по сверкающему стеклу очередной витрины и… замер. Там, за гладкой блестящей поверхностью, было выставлено настоящее произведение искусства из мерцающего черного шелка, изящно украшенное волной тончайших черных и вишневых кружев. Анни затаила дыхание от непередаваемого волшебного ощущения истинно женского восхищения. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного, но никогда раньше она и не видела такой красоты.
– Прелестные вещицы, не так ли? – ворвался в ее затуманенное восторгом сознание голос Жермен, в котором прозвучали нотки скрытой усмешки.
Чуть вздрогнув, Анни смущенно опустила ресницы и осторожно покосилась на стоящую рядом женщину. Однако ее старания оказались напрасны, поскольку мадам Бурже не смотрела на нее – все ее внимание было приковано к тому же вызывающе прекрасному дамскому белью, выставленному в витрине .
– Н-нет, – неуверенно пробормотала Анни.
– Не лгите, – фыркнула француженка и насмешливо посмотрела на нее. – Я же вижу, что эта очаровательная вещица вам нравится. Чего вы стыдитесь, Аннет? Мы же женщины. Нам должны нравиться подобные вещи, – она снова перевела взгляд на так понравившийся Анни корсет и восторженно прищелкнула языком. – Шелк и кружева. Да еще и в таком сочетании! М-м… Просто мечта!
Не удержавшись, Анни еще раз взглянула на витрину, но тут же заставила себя отвернуться.
– Он нескромный и ужасно неприличный, – наконец пробормотала она едва слышно. – Настоящая леди ни за что не наденет такую вызывающую вещь. Даже если это нижнее белье. Приличная женщина даже смотреть на него не станет.
Услышав эти слова, Жермен оторвалась от восхищенного созерцания витрины и уставилась на стоящую рядом девушку. Несколько мгновений она просто смотрела на нее изумленно-неверящим взглядом, а затем рассмеялась.
– Господи, сhe`re, где вы набрались этого ханжества?! – Анни промолчала, ошеломленно глядя на смеющуюся женщину и не зная, что сказать. – Все, что вы сказали – абсолютная глупость. Большинство женщин в мире, в том числе и настоящие леди, носят именно такое, как вы изволили выразиться, «ужасно неприличное» нижнее белье. И делают это по одной простой причине – оно нравится мужчинам, – Анни отчаянно покраснела, но Жермен, заметив это, лишь небрежно повела плечиком. – Не стоит так смущаться, моя дорогая. Это всего лишь правда. Кокетство и такие вот пикантные штучки – наше главное, если не единственное оружие в борьбе за внимание мужчин. Что поделаешь, так устроен мир.
– Но… Оно такое… Такое… – Анни замялась, подбирая слова. – Откровенное и… вызывающее, – наконец закончила она.
– О, да, – усмехнулась Жермен. – А еще соблазнительное и очень красивое. И я не думаю, что на этой планете существует мужчина, который отказался бы получить подобный вызов. Именно поэтому большинство мужей – увы, как ни печально признавать сей факт – оставляют своих благопристойных, скромных, скучных жен, разбивая их верные, любящие сердца, и очертя голову бросаются в объятия испорченных, расчетливых куртизанок, которые не стесняются своих желаний и не боятся быть вызывающими и непристойными. Наоборот, их грубая откровенность еще сильнее влечет мужчин. И они летят к ним, словно мотыльки на огонь… и часто сгорают в их фальшивом, продажном пламени. И встает вопрос: должна ли я во что бы то ни стало быть пристойной и скромной и, сложив руки и ничего не предпринимая, ждать, когда мой мужчина, пресытившись пресной любовью, отправится искать острых ощущений в объятиях проститутки, или же должна удержать его, пожертвовав ради этого маленькой толикой скромности и благочестивости? В первом случае я не нарушу многочисленных условностей, предписываемых приличиями, но, тем не менее, буду несчастна, а во втором – не только удержу любимого мужчину, сохраню семью и собственное счастье, но и позволю себе почувствовать себя женщиной.
С минуту Анни молча смотрела на нее, а затем нахмурилась, словно обдумывая что-то.
– А как отличить, какие условности можно нарушать, а какие нет? – внезапно спросила она.
– Хм-м, – Жермен задумчиво посмотрела в небо и улыбнулась. – А вот это каждая из нас определяет для себя сама. Все зависит от того, как именно, когда и с кем ты это делаешь. Скажу тебе лишь одно, Аннет: среди женщин нет святых. Все мы хотя бы раз, но нарушили правила приличия. Все! Но, вместе с тем, никогда не следует пренебрегать собственной репутацией, иначе вместо свободы и счастья ты получишь презрение, станешь отверженной. Мужчинам в этом отношении больше повезло, они могут позволить себе многое из того, что не можем позволить себе мы, и при этом их поступки останутся безнаказанными, более того, вызовут восхищение своим безрассудством. Но не стоит завидовать им, ибо, в конечном итоге, миром управляем именно мы, женщины… И любой мужчина, кем бы он ни был, каковы бы ни были его характер и положение, рано или поздно склоняется перед женщиной. Но наша власть – это власть преклонения, власть идола. Она очень сильна, но в то же время хрупка. Идол не должен пасть со своего пьедестала. Именно поэтому нам следует быть вдвойне осторожными, – Жермен довольно улыбнулась и снова повернулась к витрине. – А теперь как насчет того, чтобы все же зайти в этот очаровательный магазин и посмотреть товар поближе? – весело осведомилась она и, не дожидаясь ответа, направилась к двери.
Анни проводила ее ошеломленным взглядом и нерешительно оглянулась по сторонам. Прохожие чинно шествовали мимо, не обращая на нее никакого внимания. Никому не было до нее дела.
«Все верно. Больше мне никто не скажет, что и как нужно делать. Теперь все решения принимаю я. Только я. Но… Как я должна поступить сейчас? – она снова посмотрела на витрину, мерцающую шелком и кружевами. – Впрочем, не думаю, что моя репутация пострадает, если я войду в этот магазин. В конце концов, он расположен на центральной улице. Да и Жермен совершенно спокойно вошла внутрь, а о ней все отзываются с большим уважением. Кроме того, даже если я куплю себе такие вещи и буду носить их, об этом все равно никто не узнает. Но мама наверняка была бы шокирована. А вдруг она тоже носит такие вещи? – Анни попыталась представить себе мать в чем-то вроде корсета, который был выставлен в витрине, но ничего не получилось. – Нет, это просто смешно! Мама точно никогда бы не надела такое. Ужасно глупая мысль! Пати и Кенди тоже никогда бы не надели ничего подобного, – эта мысль заставила ее нахмуриться. – Тем лучше! Я – не Кенди! И, в конце концов, мне это действительно нравится и никто ничего не узнает!»
Она решительно направилась к дверям магазина и вошла внутрь.
Тяжелая деревянная дверь с глухим стуком захлопнулась за его спиной. Арчи быстро спустился с невысокого крыльца на тротуар и, закрыв глаза, вздохнул полной грудью. Прохладный ночной воздух приятно освежил голову. После шума, гама и духоты биржевого офиса освещенная фонарями Уолл-стрит казалась странно тихой и очень красивой. Открыв глаза, Арчи направился к ближайшему фонарю и, вынув из кармана часы, взглянул на циферблат.
«Еще несколько часов».
Захлопнув крышку, он снова положил часы в карман и неторопливо двинулся вниз по улице, наслаждаясь прохладой, покоем и красотой позднего Нью-Йоркского вечера.
«Все-таки как красив Нью-Йорк ночью! Почти как Чикаго. И где-то здесь теперь живет Анни. Наверное, нужно было узнать ее адрес у мистера Брайтона и навестить ее. Нет, пожалуй, не стоит. К тому же, я все равно уезжаю через несколько часов. И отъезд из Чикаго был срочным. Да и ни к чему все это. У Анни теперь своя жизнь».