Когда мы встретимся вновь

Ellada

Анни вздрогнула и удивленно посмотрела на него, но тут же снова опустила ресницы, спрятавшись за маской безмятежного спокойствия.

– Как пожелаете, сэр, – последовала очередная дежурная фраза, произнесенная холодным, невозмутимым тоном. – Вино?

– Нет.

Девушка молча кивнула и, развернувшись, неторопливо направилась к двери, ведущей на кухню.

Несколько часов спустя…

Уборка подходила к концу. Ловкими движениями Анни неторопливо водила щеткой по полу, собирая мусор в аккуратную кучку у порога. На лице девушки застыло задумчивое выражение, а меж сведенных бровей прорезалась морщинка скрытого напряжения. Ее глаза не отрывались от ворсинок щетки, плавно скользящих по гладким доскам, но взгляд был пустым и отстраненным и явно

свидетельствовал о том, что ее мысли витают где-то очень далеко, что, впрочем, было абсолютной правдой. Хотя прошло уже несколько часов, но разум Анни все еще был поглощен размышлениями о состоявшейся встрече. Все произошло так неожиданно, что совершенно выбило ее из колеи. Разумеется, она знала, что когда-нибудь они встретятся. Более того, что они будут вынуждены встречаться, ведь Арчи часто бывал в Нью-Йорке по делам, да и она должна будет время от времени приезжать в Чикаго, чтобы навещать родителей. Но она не думала, что это произойдет так скоро и так внезапно, да еще и в такой обстановке. Вообще-то Анни как-то не задумывалась о том, где, как и когда произойдет эта встреча. Почему-то ей казалось, что это произойдет еще не скоро. Очень не скоро. Новый город, новый дом, новые знакомые и, наконец, работа. Они завертели ее в стремительном водовороте, отчего прежняя жизнь стала казаться чем-то далеким и нереальным, словно странный полузабытый сон. И вдруг этот сон воскрес из небытия фантазии, мучая какими-то неясными вопросами, смутной потребностью сделать что-то. В общем, она оказалась абсолютно не готова к тому, чтобы встретиться с ним сегодня, но неугомонная и неумолимая насмешница-судьба как всегда распорядилась иначе. Первым ее порывом, когда она вернулась на кухню, было передать обслуживание этого столика Франсуа и больше не появляться в зале. Однако, немного успокоившись, она отказалась от этого намерения, мысленно отчитав себя за столь жалкое проявление слабости и неумения справляться с неожиданными и сложными ситуациями.

«Нельзя же всю жизнь теперь убегать от него, – думала она, машинально черкнув на листке бумаги название пары блюд, которые наверняка пришлись бы ему по вкусу и протянув его пробегавшему мимо месье Антуану. – К тому же, Арчи прав. Мы больше не помолвлены, но мы все еще друзья. Будет очень странно, если я начну вдруг избегать его. К тому же, рано или поздно мы все равно бы встретились. Когда-то же это должно было случиться. Так почему не здесь и не сегодня? Может быть, если мы будем видеться вот так, то я быстрее привыкну к нашим новым отношениям и смогу научиться видеть в нем только друга. В любом случае, пора оставить прошлое в прошлом. И я сделаю это сегодня. Сейчас!»

К счастью, все семейство Бурже было так поглощено работой, что никто не обратил внимания на ее притихший, задумчивый вид. В итоге она лично обслужила столик, за которым расположился Арчи, но держалась подчеркнуто холодно, вежливо и спокойно, словно они никогда раньше не встречались и он был всего лишь одним из многочисленных безликих посетителей. Очевидно, Арчи принял предложенные ею правила игры, поскольку больше не пытался заговорить с ней, за исключением нескольких слов официальной благодарности, когда она принесла его заказ, а, быстро покончив с ужином, расплатился и ушел.

Наконец последний мусор был убран. Анни поставила щетку на место и медленно обвела кухню придирчивым взглядом, но ничего не обнаружила. Посуда была вымыта, высушена и расставлена по шкафам, столы вытерты, плиты начищены. Сняв косынку и фартук, Анни аккуратно сложила их, повесила на спинку стула, как делала это обычно, и направилась в зал для посетителей. Здесь тоже никого не было, за исключением Франсуа, менявшего оплавленные свечи в изящных бронзовых подсвечниках, и Жермен, которая устроилась за одним из столиков и сосредоточенно что-то писала в учетной книге.

– Я закончила, – мягко произнесла Анни, подходя к француженке. – Помочь?

Та оторвалась на мгновение от записей и задумчиво-отрешенно взглянула на девушку поверх круглых стекол очков, украшавших ее носик.

–

Нет, милочка, – Жермен улыбнулась. – Сегодня был очень трудный день. Вы славно поработали, моя дорогая, и наверняка устали. Идите домой и отдохните. Вы это заслужили, мадемуазель Аннет. А с бухгалтерией я как-нибудь сама управлюсь… К тому же, я все равно уже заканчиваю. Идите, милочка, – тут ее взгляд упал на окно, за которым расплескалась чернильная тьма, и чуть нахмурилась. – Уже довольно поздно. Франсуа проводит вас.

– Не стоит… – попыталась было возразить Анни.

– Разумеется, стоит! – решительно перебила ее мадам Бурже и нахмурилась еще сильнее. – Девушке не следует в одиночестве ходить по улице так поздно. Об этом не может быть и речи! Город – это очень опасное место, моя дорогая. Особенно такой большой город, как Нью-Йорк. Может быть, Франсуа и не такая надежная защита, но лишняя предосторожность не повредит. К тому же, это не составит ему труда. Верно, Франсуа?

– Конечно, – отозвался молодой человек. – Вам не следует ходить одной так поздно. Я с удовольствием провожу вас, мадемуазель Аннет. Подождите немного. Сейчас я закончу со свечами, и мы отправимся домой.

– Вот видите, – снова улыбнулась Жермен. – А я буду спокойна.

– Вы напрасно беспокоитесь, – снова попыталась возразить Анни. – Сейчас вовсе не так уж поздно, и на улицах много прохожих.

– Не спорьте, моя дорогая! – объявила француженка непререкаемым тоном. – Вы идете с Франсуа – и точка. И я больше ничего не желаю слышать.

– Хорошо, – вздохнула Анни, в очередной раз поняв, что спорить бесполезно.

Опустившись на ближайший стул, она принялась ждать. Ее совсем не удивило предложение мадам Бурже, как и готовность, с которой Франсуа поддержал мать. Они частенько возвращались домой вместе, особенно в те дни, когда посетителей в ресторане было много и им приходилось задерживаться допоздна, чтобы навести порядок. За прошедшее месяцы они очень подружились с «несносным» сыном месье Антуана и неплохо ладили. Наконец со свечами было покончено, Франсуа взял свой плащ, и они вышли на улицу. Ночной воздух холодной волной ударил в лицо, освежив усталую голову. Остановившись на пороге, Анни вздохнула полной грудью и на мгновение закрыла глаза от удовольствия. Ночь пахла ветром, дождем, опавшими листьями. Осенью.

– Что с вами, мадемуазель Аннет? – раздался над ее ухом обеспокоенный голос Франсуа. – Вам плохо?

– Нет, – прошептала Анни и чуть улыбнулась, не открывая глаз. – Мне хорошо. Все в порядке, Франсуа.

Она открыла глаза и… замерла. На противоположной стороне улицы, прислонившись спиной к фонарю, стоял Арчи. Ветер слабо колыхал длинные полы его расстегнутого плаща, играл концами галстука и длинными прядями волос, выбивающимися из-под шляпы.

«Господи, неужели он простоял здесь все это время? – растерянно подумала Анни, ошеломленно глядя на него. – Похоже, так и есть. Ведь он не мог знать, когда я освобожусь. Невероятно. Но… Зачем?»

Арчи не пошевелился, не изменил позы и не произнес ни слова. Он просто смотрел на нее. Пристально и серьезно. И ждал.

– Кто это?

– Что? – Анни вздрогнула и удивленно посмотрела на стоящего рядом Франсуа, но тут же смущенно отвела взгляд, поняв, что совершенно забыла о его присутствии.

– Я бы сказал, что он ждет вас, мадемуазель Аннет, – задумчиво сказал Франсуа, внимательно рассматривая застывшую в неподвижности высокую фигуру Арчи. – Вы знаете его?

Анни нерешительно замялась, но все же решила сказать правду.

– Да. Подожди минуту.

Она решительно пересекла улицу.

– Что ты здесь делаешь?

Арчи выпрямился и, поймав ее взгляд, всмотрелся в ее глаза, словно выискивая в них что-то. Но они были так же невозмутимы и непроницаемы, как и ее голос, в котором прозвучало лишь вполне уместное в данной ситуации вежливое удивление.

– Жду тебя, – просто ответил он и чуть улыбнулся. – Я хочу поговорить с тобой, Анни. Ты была занята, поэтому я решил подождать, пока ты освободишься и мы сможем спокойно поговорить.