Когда мы встретимся вновь

Ellada

Она нахмурилась еще сильнее и, отбросив одеяло, встала с постели и вызывающе неторопливо, абсолютно игнорируя его присутствие и ошеломленный взгляд, прошествовала к стулу. Взяв лежащий на нем халат, она быстро надела его, кутаясь в мягкую ткань так, словно желала потеряться в ней навсегда, и, старательно завязав пояс, подошла к окну. Прижавшись лбом к холодному стеклу, Элеонора с тоской посмотрела на улицу, где уверенно и неотвратимо разгорался новый день. Она не представляла, что делать дальше или хотя бы что сказать. Голова по-прежнему была тяжелой и пустой.

Ричард молча проследил за ее действиями и

в его глазах, вопреки ее ожиданию, не было насмешки и самодовольства, а только нежность, понимание, затаенная горечь и где-то в самой глубине сияющего серебра – едва заметные искры чисто мужского удовлетворения и торжества. Взглянув еще раз на ее силуэт у окна, он вздохнул и, поднявшись с постели, принялся одеваться. Услышав, как скрипнули пружины кровати, Элеонора чуть напряглась. Однако он не подошел к ней и ничего не сказал. Чуть расслабившись, она прислушалась. Позади послышались знакомые уверенные, неторопливые, но не приближающиеся шаги и тихий шорох ткани. Она чуть повернула голову и осторожно посмотрела туда, откуда доносились эти звуки, но тут же почувствовала, как снова заполыхали щеки. Быстро отвернувшись, она закрыла глаза и тряхнула головой, пытаясь избавиться от навязчивого, будоражащего воображение видения его обнаженного тела, и сильнее прижалась к веющему благодатной прохладой стеклу. Однако, спустя несколько секунд, все же не удержалась и осторожно скосила глаза, позволив себе маленькое тайное удовольствие – понаблюдать, как он одевается. Тем временем Ричард застегнул брюки и, подняв с пола небрежно брошенную туда во время их вчерашней эскапады рубашку, принялся надевать ее. Внезапно по его губам скользнула улыбка.

– Если хочешь, можешь просто повернуться и смотреть, – насмешливо-вызывающе предложил он, застегивая манжеты. – Я не возражаю.

Элеоноре показалось, что покраснели даже пятки, но она подавила желание смущенно съежиться и, сурово нахмурившись, демонстративно отвернулась, сосредоточившись на пейзаже за окном. Ричард лишь вздохнул. Застегнув рубашку, он аккуратно заправил ее за пояс брюк и подошел к стоящей у окна женщине. Подняв руку, он уже хотел коснуться ее плеча, но передумал и снова опустил ее.

– Брось, Лин, – неловко пробормотал он, с беспокойством глядя на ее напряженно расправленные плечи и спину. Ему хотелось успокоить ее, но он не знал, как и что сказать ей, чтобы прогнать с ее лица это униженно-страдающее, полное стыда и раскаяния выражение. – Зачем ты так? В конце концов, ничего ужасного не произошло. В прошлом мы уже были любовниками.

– Да, – согласилась Элеонора, не глядя на него, ее голос был холоден и пуст. – Но я не хотела, чтобы мы снова стали ими, – жестко добавила она.

– В самом деле? – глаза герцога похолодели, снова превратившись в колючие осколки серого льда. – Если бы ты не хотела, то этого бы не произошло! – гневно отрезал он. – Если ты забыла, то позволь напомнить, что я не тащил тебя в постель силой. Скорее уж наоборот.

– Прекрати! – Элеонора закрыла глаза и отвернулась. – Я знаю. К несчастью, я прекрасно помню, что и как произошло. Даже слишком хорошо. Я не отрицаю своей вины, но это не означает, что я позволю этому продолжаться. Я не буду твоей любовницей, слышишь?! Не буду!!!

Возмущенно-яростный крик пролетел по комнате и растаял в тишине. С минуту они просто стояли

в звенящем молчании, а затем он мягко обнял ее ладонями за плечи и, склонив голову и почти касаясь губами ее уха, прошептал:

– Почему же?

Элеонора попыталась отодвинуться, но его руки, еще секунду назад мягко лежавшие на ее плечах, железной хваткой удержали ее на месте.

– Потому что мы уже проходили это, – тихо и устало ответила она, поднимая голову, ее лицо было очень серьезным и печальным. – И я прекрасно помню, чем все закончилось. Я не хочу, чтобы это повторилось, и не стану твоей любовницей.

– На этот раз все будет иначе, – так же тихо и серьезно возразил Ричард, глядя ей в глаза и не отводя взгляда. – Обещаю.

– Неужели? – Элеонора усмехнулась, на секунду отдавшись во власть воспоминаний, и зло прищурилась, ощутив внезапный гнев. – Двадцать лет назад ты мне тоже обещал, что все будет хорошо, что мы будем вместе, – холодно отчеканила она и, помолчав, едко добавила. – А спустя пять лет бросил меня, отобрал у меня сына и женился на другой.

От этих слов лицо герцога мгновенно окаменело, превратившись в знакомую сурово-непроницаемую маску, а серые глаза яростно сверкнули, но он промолчал и только чуть нахмурился. Снова воцарилась тишина.

– На этот раз все будет иначе, – наконец снова повторил он таким твердым, упрямо-ледяным тоном, словно давал клятву.

Элеонора пристально посмотрела на него, а затем чуть усмехнулась и покачала головой.

– Я тебе не верю.

– И, тем не менее, я обещаю, что на этот раз все будет иначе. Теперь я уже не тот, каким был пятнадцать лет назад. Да и обстоятельства теперь иные. Все, что разлучило нас тогда, с чем я не смог справиться, больше не существует. Но главное осталось неизменным: я по-прежнему люблю тебя, а ты любишь меня. И я сделаю все, чтобы на этот раз мы всегда были вместе и ты была счастлива. Я обещаю.

– Ты так уверен? – холодно спросила Элеонора, вызывающе вздернув подбородок.

– В чем? – широкие темные брови над сверкающим серебром глаз удивленно приподнялись.

– В том, что я все еще люблю тебя.

Ричард чуть усмехнулся и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Да.

– И почему же?

– Потому что если бы ты все еще не любила меня, то этой ночи не было бы.

– Я была пьяна, – пробормотала Элеонора, опуская ресницы, но даже ей самой ее слова не показались убедительными.

Ричард тяжело вздохнул.

– Прекрати, Лин. Я ценю твое профессиональное мастерство, но право же, разыгрывая этот никому не нужный спектакль, ты тратишь свой талант понапрасну. Я слишком давно знаю тебя. К тому же, врать ты так и не научилась.

– Зато ты владеешь этим искусством в совершенстве, – не удержавшись, съязвила Элеонора, совершенно выведенная из себя его настойчивостью и проницательностью. – По крайней мере, пятнадцать лет назад тебе ничего не стоило задурить мне голову до такой степени, что я до самого последнего момента верила каждому твоему слову. И жестоко поплатилась за свою глупую доверчивость. Больше я такой ошибки не допущу. Я не верю тебе. И вряд ли когда-нибудь поверю, а без доверия не может быть нормальных отношений, тем более, любви. Так что ничего у нас не получится. Давай признаем это и оставим прошлое в прошлом.