Когда мы встретимся вновь
Шрифт:
«Странно, еще двадцать минут назад он и шагу не мог ступить самостоятельно», -Трикс удивленно проводил его взглядом, а затем опомнился и бросился следом. Высокие двери зала судебных заседаний захлопнулись за ними в ту самую минуту, когда Элиза и Стэнтон вышли из комнаты. Стэнтон окинул взглядом коридор и нахмурился, в водянисто-серых глазах сверкнули едва заметные искры беспокойства.
– Странно, – пробормотал он едва слышно.
– Что странно? – спросила Элиза, удивленно глядя на него.
– Мне показалось, что
Элиза быстро оглянулась по сторонам, а затем снова посмотрела на него и недоуменно пожала плечами.
– Я ничего не слышала. Осторожнее, мистер Стэнтон, – колко усмехнулась она. – Кажется, у вас начинается мания преследования.
– Может быть, мисс Лэганн, – спокойно ответил тот. – Но в таком деле осторожность не помешает.
Элиза проигнорировала его замечание.
– Я принесла вам часть денег. Остальное получите, когда выполните наш уговор.
– Все будет так, как мы договорились, мисс Лэганн.
– Прекрасно. В таком случае, мне пора.
– Мне тоже. Не желаете ли поприсутствовать на суде над вашим братом? Он как раз начался.
– Нет, не желаю, – резко оборвала его Элиза, брезгливо наморщив носик. – До свидания, мистер Стэнтон. Я жду известия о смерти брата.
– Скоро вы его получите.
– Очень на это надеюсь.
Элиза застегнула меховую накидку и направилась к дверям, оставив после себя ароматный шлейф дорогих духов и эхо шелеста шелкового платья. Стэнтон усмехнулся, глядя ей вслед, и направился в зал заседаний.
Позже, вспоминая процесс, Нил поразился, что почти ничего не помнит, хотя голова была совершенно ясной. Все происходило, словно во сне. Он помнил, как его усадили на жесткую скамью – она была обита черным вельветом. Помнил напудренную макушку парика судьи. Кажется, он был уже в возрасте, но Нилу стало не по себе от острого взгляда его маленьких холодных глаз, похожих на две черные смородины. Помнил удар судейского молотка, возвещающего о начале заседания. Ему задавали вопросы. Он отвечал. Снова и снова. Затем ему стало плохо. Голова болела все сильнее и сильнее, в глазах все плыло. И в какое-то мгновение он просто отключился от происходящего.
– …признается виновным в совершении умышленного убийства… – строгий безразличный голос судьи Джефферсона вывел его из состояния оцепенения, вернув на землю.
С какой-то холодной отстраненностью он слушал, как судья зачитывает ему приговор…
– …приговаривается к десяти годам каторжных работ и содержанию в исправительном учреждении Сент-Джеймс.
Нил поразился, что не испытал ни гнева, ни удивления, услышав эти слова. Он еще раз внимательно прислушался к себе. Внутри было холодно, пусто и темно. Где-то вдалеке прозвучал стук молотка, возвещавший об окончании судебного рассмотрения, его схватили и вывели из зала. Высокие двери захлопнулись за его спиной.
– Я же говорил, Лэганн, что тебя осудят!
Нил поднял
– Теперь ты полностью в моей власти.
– Рано радуешься, Стэнтон, – услышал Нил чей-то прекрасно поставленный голос, и только потом понял, что это – его собственный. – Я намерен выжить.
Улыбка медленно сползла с лица Стэнтона, сменившись выражением холодной ярости.
– Увести его!!! – заорал он на Трикса.
Нил ощутил сильный толчок в спину и, холодно усмехнувшись, направился по коридору.
Железная решетка захлопнулась за его спиной, противно лязгнул замок, следом раздался звук удаляющихся шагов. В камере его встретили все те же лица.
– Вы посмотрите, кто к нам вернулся! – насмешливо пропел вездесущий Штопор, когда охранник исчез из виду. – Тебе мало досталось, белоручка?
Крест сидел на своем месте у окна, покуривая самокрутку, и даже не взглянул в его сторону. Впрочем, Нил был этому даже рад.
– Не твое дело, – отрезал он, направляясь к своему месту.
– Братцы! Да он в нашей форме!!! – широко ухмыльнулся Штопор, поднимаясь со скамьи. – Неужели мистера Богатенького осудили?
– Я же сказал – не твое дело, – Нил сел на свое место и, подтянув одно колено к груди, оперся на него.
– И сколько же нам дали? – не унимался Штопор.
Нил не ответил. Он смотрел в окно, вернее, на клочок грязно-серого неба, который был ему виден.
– Эй, белоручка, отвечай, когда я с тобой разговариваю! – Штопора начинало злить откровенное пренебрежение, которое всем своим видом излучал Нил.
– Отвали, – не оборачиваясь, холодно бросил тот.
Это было странно. Он знал, что Штопор злится. Знал, к чему это может привести. Знал, что он не выстоит в драке. И все-таки отвечал, поддаваясь на провокацию. Принимая брошенный вызов. Словно бес, засевший в его душе, не давал ему покоя, толкая на одно безрассудство за другим.
– Ох, какие мы грозные! – Штопор подошел ближе и с силой ткнул его кулаком в плечо.
Нил поднял голову и с минуту молча смотрел ему в глаза, а затем внезапно громко произнес, четко разделяя слова:
– Пошел к черту.
Глаза Штопора медленно налились кровью, лицо исказилось…
– Да что ты о себе возомнил?!! – прошипел он в ярости. – Ну, сейчас ты мне за все заплатишь, богатенький сукин сын!!!
Сжав кулаки, он бросился на Нила. Нил отшатнулся к стене, но принял удар, а затем нанес ответный. В отличие от Штопора, он не испытывал ни ярости, ни ненависти к своему противнику. Голова была абсолютно ясной. Он уворачивался от ударов и бил сам, однако опыта ему явно не хватало… Скоро в драку были втянуты все сокамерники. И только Крест продолжал курить, сидя в стороне и молча наблюдая за происходящим.