Когда нация борется за свою свободу
Шрифт:
Иехуда и его братья установили Ханукку на все будущие времена. Для этой цели спустя более тридцати лет были написаны письма еврейской общине в Александрию, которая не торопилась признавать этот праздник, т. к. он не упоминается в Торе и у признанных пророков. Письма подействовали, и Ханукка стала всееврейским праздником.
Интересно, что в древности евреи Марокко понятия не имели о празднике Пурим. Видно, до них поздно дошел свиток Эсфири (Мегиллат Эстер), в отношении которого и мудрецы Талмуда сомневались, можно ли его считать ”откровением Божьим”, поскольку он весь и по духу и по стилю носит слишком уж светский характер (даже Отцы христианской церкви” едва не изъяли его из Священного писания). Ханукку, однако, евреи Марокко соблюдали по всем правилам. То обстоятельство, что караимам, наоборот, знаком только Пурим, но не Ханукка, — само по себе указывает на их отсталость в важных вопросах национальной жизни.
Такое колоссальное событие, как победоносная освободительная война, не представляет для них никакого интереса, коль
Не подлежит сомнению, что много псалмов было сочинено в честь великой победы и обновления Храма. Весьма вероятно, что весь халлел, который читают в молитве на праздник Ханукки, а не на Пурим (хотя о последнем говорится в Священном писании, а о первом — нет) , был сочинен или тогда, или близко к тому времени. То же относится и к последним псалмам (145—150)3, а возможно, и к псалму 30 (”Песнь при обновлении Храма”), 119 (”Во дни гонений”), псалмам 135, 136 (”...Вспомнил нас в унижении нашем, ибо вовек милость Его; и избавил нас от врагов наших, ибо вовек милость Его”). По стилю можно отнести эти псалмы к данному периоду (как и псалом 144 — ’Ълагословен Господь, твердыня моя, учащий руки мои битве, и персты мои — брани...”). Мужество и гордость, воспеваемые в псалмах, входящих в состав халлел, и в заключительных псалмах, подходят как нельзя больше к описываемой эпохе! Торжествующие победители были полны радости от сознания величия дела, совершенного ими. После своих побед над чужеземцами они, возможно, с гордостью декламировали:
Все народы окружили меня,
Но именем Господним я поверг их, Обступили меня, окружили меня,
Но именем Господним я поверг их. Окружили меня, как пчелы, и угасли,
Как огонь в терне.
Именем Господним я поверг их.
Они, хасидеи, жертвовавшие жизнью за Бога и за родину в освободительной войне, были вправе гордо возглашать:
Дорога в очах Господних Смерть святых Его.
Они пели ’Тосподу песнь новую” и возвещали ”Его славу в обществе Его хасидеев”. Не без преувеличения, но и не без права на него, они могли говорить:
Заключать их царей в узы,
И вельмож их в оковы железные,
Вершить над ними суд писанный.
Честь сия — всем Его хасидеям.
Аллилуя!
Торжествующие герои Иудеи, забывши в этот момент свою скромность пред Богом и будучи опьянены жаждой земной жизни, плодами своих удивительных сплошных побед, восклицали с гордостью:
Небо — небо Господу,
А землю Он дал сынам человеческим.
Не мертвые восхвалят Господа,
Не все нисходящие в могилу.
Великие победители, охваченные радостью исполнения святых Божьих заповедей, не думали о загробном мире. Собственными силами они завоевали для себя и своего народа земную жизнь, а небо оставили Богу, довольствуясь тем, что Он передаст им во владение землю — страну их предков и детей.
III
Полтора года (с зимы 165 г. до лета 163 г.) были для Иехуды и его партии периодом спокойствия. Сирийцы были заняты вербовкой новых наемных рекрутов и не тревожили восставших. Иехуда использовал это время для укрепления Храмовой горы, чтобы язычникам было нелегко прорваться к Храму. Храмовая гора, укрепленная стенами, башнями и постоянным еврейским гарнизоном, служила преградой для сирийцев и эллинизаторов, засевших в Акре. Там же находился греческий гарнизон. Затем Иехуда стал заботиться о предотвращении вторжения в сам Иерусалим. С этой целью он укрепил город Бет-Цур, через который Лисий уже раз пытался напасть на Иерусалим. Теперь город был в некоторой степени защищен от вражеских нападений с юга, где находились идумеи, исконные враги евреев. Одновременно Иехуда занимался организацией армии. Он назначил командиров на всех уровнях, заботился о восстановлении разрушенного сельского хозяйства и делил земли убитых и бежавших изменников между людьми, верными завету. Пострадавшие жалуются сирийским властям: ”Наши имения подвергаются грабежу”. Иехуда также установил постоянное дежурство в Храме верных хасидейскому иудаизму священников.
Но вскоре он был вовлечен в новые войны. Отчасти — в силу обстоятельств, но больше — по своей воле.
В то время Эрец-Исраэль как государство еще не существовало. Была узкая, небольшая полоса земли, называемая Иудеей. Площадь ее — пять миль с севера на юг, пять с половиной миль с запада на восток. Остальное было под чужой властью. Большая часть бывшей земли колена Эфраима была в руках самаритян; Галилея была в основном Областью чужеземцев” (глил ха-гойим) ; такими же были Гилеад, земля аммонитян и другие районы. В таком виде застали страну репатрианты, возвратившиеся из Вавилонии во время Зрубавела и Иехошуа и во время Эзры и Нехемии. За триста лет, прошедших от Возвращения в Сион до дней Хасмонеев, политическое положение не переменилось к лучшему. Но за такой долгий период евреи не могли не проникнуть и в соседние с Иудеей страны. Общины, или ”собрания”, евреев были в Идумее, Аммоне, Гилеаде, Галилее и в других местах. Эти общины испытали немало притеснений со стороны язычников, живших на земле бывших еврейских царств Иудеи и Израиля и всегда боявшихся, что их соседи-евреи заявят о своих правах на эти земли. Их опасения особенно возросли, когда Иехуда и его национальная партия одолели армию сирийского царя. По этой причине, а также подстрекаемые ”власть имущими” чиновниками сирийско-греческого царя, местное население начало всячески угнетать своих соседей-евреев.
Первым делом Иехуда пошел войной против идумеев, которые были на стороне Лисия в его войне с Иехудой и напали на евреев (видимо, не на живших среди них, а на войско Иехуды). Со времени вавилонского пленения идумеи распространили свои поселения и свою власть на всю южную Иудею, так что даже Хеврон был в их руках. Иудея не могла считать себя в безопасности, пока идумеи были так близко к Иерусалиму. Поэтому Иехуда Маккавей был вынужден воевать с ними. Он нанес им серьезное поражение около Маале-Акрабим и захватил большую добычу. Затем он отомстил маонитянам — западно-идумейскому племени к югу от Мертвого моря. (Это племя упомянуто во II книге Хроник, вместе с ”аравийцами”, и теперь еще сохранились следы его в названии города Маан в Заиорданье, к юго-западу от Петры.) Видимо, маонитяне были в союзе с идумеями или с Лисием. Кроме того, ”аравийцы” были тогда, как и идумеи, ”плохими соседями евреев” и во время вавилонского пленения захватили обширные районы еврейской земли. Возвращение этих районов являлось насущной государственной и национальной необходимостью. (Этих ”аравийцев” не следует смешивать с набатейскими арабами, которые как раз относились к евреям доброжелательно, т. к. издавна были врагами идумеев.) Автор I книги Хасмонеев говорит про них, что они ”были для народа сетью и претыканием, строя ему засады на дорогах”. Иехуда запер их в их же крепостях (”башнях”) и поджег их. Эта жестокость была местью за шпионство маонитян и убийства из засады.
Труднее было Иехуде отомстить аммонитянам, которые тоже помогали сирийским войскам в войне с евреями. Иехуда избегал генерального сражения с аммонитянами, у которых было сравнительно большое войско во главе с полководцем Тимофеем. Мелкими частыми стычками Иехуда подорвал силы противника. После завоевания Яазера и его окрестностей Иехуда вернулся в Иерусалим с удовлетворенным чувством мести и с большой добычей. Он внушил страх всем тем племенам, через земли которых сирийцы могли бы наступать на Иудею.
Но когда Иехуда Маккавей решил осесть в Иерусалиме и заняться организацией своих сил и упорядочением внутренних дел в стране, его встревожили прибывшие из заиорданского Гилеада и Галилеи курьеры с известием, что язычники нападают на местных евреев и хотят их истребить. Уже были убиты все евреи — тысяча человек — земли Тов в Заиорданье; язычники в Акко, Тире и Сидоне также объединились для истребления местных евреев. А в Яффе заманили евреев с женами и детьми на суда, стоявшие у берега, якобы предоставляя им возможность плыть куда угодно, а когда суда вышли в открытое море, то потопили все двести человек, находившихся на борту, с женщинами и детьми. Иехуда созывает ’Ъеликое собрание”, чтобы принять решение о новой и тяжелой войне. Он не может предпринять такой шаг без обсуждения с людьми ”Великого собрания”. По совету Иехуды, Собрание решило разделить войско на три части. Три тысячи человек под командованием его брата Шимона отправились в
Галилею; сам Иехуда и его брат Ионатан во главе 8 тысяч человек вышли в Гилеад; остальное войско осталось в Иерусалиме, и командующими над этой частью Иехуда назначил Иосефа бен Зхарию и Азарию.
Шимон разбил силы галилейских язычников и гнал их до ворот города Акко, а евреев Галилеи и Иорданской долины, которых, видимо, было очень мало, он забрал вместе с женами, детьми и скарбом и увел в Иудею. Но, скорее всего, он увел не всех, а находившихся в наибольшей опасности.
Иехуда же с Ионатаном перешли Иордан и там узнали от набатейцев, что гилеадские евреи осаждены в укрепленных городах Боцре, Бецере, Алмоне, Хешбоне, Македе и Карнаиме. Иехуда взял Бецер приступом, уничтожил все вражеское мужское население, взял добычу и сжег город. Около Рамат-Гилеада, теперешнего ас-Сальта, где евреи были осаждены, а войска Тимофея уже готовились взять их приступом, напал Иехуда на Тимофея и разбил его. Затем он сжег Рамат-Гилеад и все укрепленные города в Гилеаде и вторично разгромил Тимофея около Рафуна или Раббы. Когда же вражеские силы отступили в Карнаим, в котором был великолепный храм Астарты (или Атараты, как она называлась по-арамейски), и укрылись в нем, Иехуда атаковал Карнаим, взял храм и сжег со всеми находящимися там. Забыл Иехуда Маккавей, что само его появление было результатом нападения Антиоха на Иерусалимский храм. Это напоминает поведение марранов Испании и Португалии: преследуемые за их убеждения и веру на родине, они, обретя убежище в Амстердаме, стали там преследовать Уриэля Акосту и Баруха Спинозу за их верования и убеждения... Иехуду могло бы извинить только то, что не в пример ревнителю греческой культуры Антиоху, ворвавшемуся в Иерусалимский храм с целью искоренить еврейскую религию, он сжег храм в Карнаиме, видя в нем лишь крепость, где засели его враги. Он сделал это в пылу битвы, но не как ревнитель еврейской религии.