Когда наступает рассвет
Шрифт:
— Что же мне молиться на нее? — продолжал шутить Ткачев. — Уволь…
— Почему, Иван Петрович? — спросила Домна.
— У меня нет надежды, что будет польза от этих временных.
— Зачем же тогда было кричать: «Да здравствует революция!»? — недоуменно сдвинула брови девушка. — Я сама орала во все горло. А теперь что же выходит? Поворачивай оглобли к старому?
— Революция была, да не такая, — серьезно заговорил Ткачев. — Царя сбросили — хорошо. Министров в Петропавловку упрятали. И это неплохо. Полицейских с глаз долой убрали. Но посмотрите,
— Кому же верить? — вздохнула Груня.
— Ленину, — сказал Ткачев.
— Кто это? — спросила Домна.
— Вождь рабочих, большевиков.
— А где он? Почему не слышно про него?
— Еще при старой власти вынужден был уехать за границу. Но, говорят, скоро вернется в Россию. Главная борьба впереди, — рассказывал притихшим женщинам Ткачев.
Груня осторожно, чтобы не помешать мужу, разливала чай.
Домне казалось, что она где-то уже слышала имя Ленин, но где, вспомнить не могла.
Незабываемые дни
Миноносец «Гром», на котором отбывал морскую службу Прокопий Юркин, стоял на Кронштадтском рейде. Экипаж заканчивал последние приготовления перед выходом в море. Боевого приказа еще не было, но он мог поступить в любую минуту. Ходили слухи, что немцы собираются захватить Петроград с моря и сосредоточивают в Рижском заливе большие силы. Перед балтийскими моряками стояла трудная задача — сражаться с превосходящими силами противника, погибнуть, но не пустить врага в город.
Царь был уже свергнут, но война продолжала свирепствовать на всех фронтах. Временное правительство не собиралось ее кончать. Февральская революция не принесла народу облегчения.
Получив известие, что в Петроград прибывает Ленин, на миноносце «Гром» пробили боевую тревогу. Судовая команда приветствовала добрую весть. Был организован отряд для встречи вождя. Выделенные матросы на самом быстроходном ледоколе направились в Петроград, на рейде пересели на катера, вошли в Неву и высадились возле Литейного моста. На берегу построились в отряды. И по команде «Форсированным маршем — вперед!» направились к Финляндскому вокзалу. Вместе со своим отрядом спешил туда и Проня Юркин.
Его теперь трудно было узнать. За два года службы он вырос, окреп, возмужал. Чувствовалась добрая матросская выучка. Бескозырка с лентой как приросла к голове. Лицо продубилось солеными ветрами, в глазах — хитроватые яркие искорки.
На Финляндском вокзале Проню с группой моряков оставили охранять порядок.
От команд, восклицаний, разговоров на площади стоял гул. Взгляды были устремлены к невысокому зданию с гранитными ступенями.
Но вот наконец показался Ленин. По площади прокатилось из конца в конец «ура!».
Потрясенный всем этим, Проня боялся упустить из виду Ленина. Не отводя глаз, он следил, как Владимир Ильич, спустившись по ступенькам, направился к броневику.
Проня не все уловил из того, что говорил Ленин, но отчетливо услышал его призыв:
— Да здравствует социалистическая революция!
И снова привокзальная площадь содрогнулась от гула голосов, и долго еще, не умолкая, носилось над площадью:
— Ура-а!..
Приподнимаясь на носках, вглядываясь в человека, стоявшего на броневике, Проня почувствовал бесцеремонный толчок в бок.
— Эй, матрос! Весь свет загородил широкой спиной! Подвинься, что ли.
Подвигаться и оглядываться было уже некогда: Ленин спускался с броневика.
Девушка сзади продолжала усердно работать локтями. Пришлось огрызнуться:
— Ну куда прешь? Не видишь — матросы тут.
Он хотел еще что-то добавить, но…
— Никак Домна?!
— Проня?! — на него смотрела фабричная в красной косынке. — Чудеса! Обзавелся усами, и не узнать тебя! Подвинься чуточку. Где он? Где Ленин?
— Уехал уже.
— Эх, — с досадой сказала Домна. — Так хотелось взглянуть на него.
— Откуда ты взялась? — спросил Проня, разглядывая девушку, все еще не веря глазам.
— Пришла со своими. А ты?
— С корабля.
— Служишь?
— Так точно! — Проня щелкнул каблуками.
— Рассказывай, как живешь?
— Осенью ранило. Заштопали — и опять служу. Письма мои получала?
— Одно только и получила. Написал, а потом, видать, разленился.
— Писал… Честное слово…
Площадь стала пустеть. Юркин отпросился у старшего по случаю встречи с землячкой.
Ночью Ленин выступал с балкона дворца Кшесинской. И опять тысячи революционных солдат, рабочих и матросов с затаенным дыханием слушали вождя. Среди них были и Проня с Домной.
Потом шли по ночному Петрограду, по притихшей Дворцовой набережной.
В ушах у Домны звучали слова Ленина:
«Фабрики — рабочим, земля — крестьянам… Никакой поддержки Временному правительству… Долой министров-капиталистов. Долой грабительскую войну. Немедленно заключить мир…»
Может быть, он и другими словами сказал — она поняла в его речи самое главное.
Предрассветный город был удивительно красив. Мосты на Неве словно висели в воздухе. Громады домов расплывались вдали. Проня счастливо держал в своей руке нежную руку девушки.
— Я в шпульно-мотальном цехе работаю, — любуясь темно-синей гладью, тихо рассказывала Домна. По воде заскользили первые отблески зари, еще очень робкие, еле заметные.
— Помнишь, Проня, как вы с Мартыновым говорили: иди на завод, пробивай дорогу в жизнь.
— Смотри, какая ты теперь стала! — восхищался Проня.