Когти гнева
Шрифт:
— Но при чём тут вы? — изумился Барсук Старший. — Перед нами действительно похититель, он действительно смотрит на жертву, а вы смотрите на них обоих, и что? Почему вы считаете себя автором?
— Вы совсем не понимаете современное искусство, — огорчился Дикобраз. — Может быть, ваш кот понимает?
— Я не его кот, а свой собственный Барсукот, — огрызнулся Барсукот. — И меня не интересует искусство.
— Что же вас тогда интересует? — удивился Дикобраз.
— Похищенная кошка Маркиза.
— Фу, как пошло, — поморщился Дикобраз. — Может быть, собаки придут
— Вряд ли оценят, — ответил Старший. — Но зато они с удовольствием возьмут вас обоих под стражу.
— Под стражу? Эй! Муравьеда — за похищение муравья, это я ещё понимаю. А меня-то за что?
— За пособничество и соучастие.
— Я художник! Я создал произведение! Вы не вправе преследовать меня за моё творчество! Эй! Что это за адские твари?
В номер, морща носы, вошли двое охотничьих псов. Дикобраз попытался встопорщить иглы, но они застряли в спинке кресла-качалки.
— Теперь вы сможете создать произведение «Адские твари тащат художника в тюрьму вместе с креслом», — спокойно сказал Барсук Старший.
— Мы желаем вам творческих успехов, — добавил Барсукот.
Глава 14, в которой угрожают отрезать хвост
Первые лучи солнца весело ворвались в полицейский участок, расползлись по столу, осветив высоченную груду жёлтой кожуры — Барсуки Полиции всю ночь грызли лимоны, чтобы взбодриться, — погладили по упитанному брюшку Барсука Старшего и запрыгали ослепительными бликами на морде Барсукота, призывая его поиграть с ними, как обычно. По утрам Барсукот любил ловить лучи лапами или перескакивать с одного солнечного пятна на другое. Но сейчас он только раздражённо поморщился: ему было не до игр.
— Уже утро. — Барсукот задёргал хвостом. — Утро следующего дня! А мы до сих пор не вышли на след Маркизы. Мы сидим тут, жрём лимоны и теряем время!
— Мы ждём, когда похитители с нами свяжутся. — Барсук Старший откусил очередной кусок лимона и скривился. — А лимоны жрём, чтобы не спать.
— Вот я и говорю: мы бездарно теряем драгоценное время! — Барсукот отряхнулся, и вылезшая на нервной почве шерсть полетела во все стороны.
— Вы, может быть, и теряете время, — заявил из своего кабинета Гриф Стервятник. — А вот лично я напряжённо работаю. И моя работа даёт плоды. Я выяснил, какому животному принадлежит неопознанная шерсть. Это животное … Тысяча сычей! Сорока!
— Шерсть принадлежит тысяче сычей и сороке? — удивился Барсук Старший.
— Тысяча, тысяча сычей! Срочно в мой кабинет! Ко мне влетела Сорока, ударилась об стену и теперь лежит без сознания! Она принесла что-то на хвосте!
Барсук Старший и Барсукот вбежали в кабинет Грифа. На полу лапками вверх, раскинув крылья и разинув клюв, валялась Сорока. К хвосту её был примотан бумажный бант на верёвочке — такой же, как был у Песца.
Барсук Старший проверил Сороке пульс — сердце билось.
— Грача Врача, срочно! — скомандовал он, отвязывая от хвоста бумажный бант.
— Дай я! — Барсукот быстро перерезал когтем верёвочку и развернул бант. — Тут снова письмо! Оно адресовано … мне. «Животное Барсукот!» —
«Животное Барсукот!
Кошка Маркиза, персидской породы, белого окраса, победительница конкурса красоты, находится в наших когтях. Мы требуем за неё выкуп в размере миллиона шишей. Если ты хочешь получить её живой, целой и здоровой, принеси выкуп сегодня до заката и положи в дупло старого дуба, что растёт во дворе Нины Палны. Приходи один, без оружия. Если приведёшь кого-то с собой — живой Маркизу не увидишь. Если будешь опаздывать, мы начнём отрезать кошке хвост по кусочку. За каждый час промедления — кусок хвоста. Так что давай без глупостей.
— Кому здесь нужна помощь? — Грач Врач стремительно влетел в полицейский участок.
— Сороке и Барсукоту. — Старший указал лапой на пол. — Сорока так уже минут десять валяется, а Барсукот только что упал.
Грач Врач быстро осмотрел Барсукота и Сороку.
— У этого, полагаю, обморок на нервной почве. — Грач клюнул Барсукота в хвост, тот вздрогнул и зашевелился. — С Сорокой сложнее. Она ударилась головой. Причём дважды. Один раз — затылком, другой — клювом.
— В моём кабинете она ударилась только один раз, клювом об стену. Вон там, смотрите, даже дырка осталась.
— Мне понадобится цитрус, — сказал Грач Врач.
— Этого добра у нас хватает. — Барсук Старший протянул Грачу надкушенный лимон.
— Благодарю. — Грач принялся по капле выдавливать лимонный сок в приоткрытый клюв Сороки.
— Мы должны заплатить выкуп за Маркизу, — простонал Барсукот, поднимаясь с пола.
— Ни в коем случае! — возразил Барсук. — Правила полиции: не вести переговоры с террористами, не идти на уступки террористам и не платить террористам.
— Но тогда они зверски убьют её!
— Этого мы постараемся не допустить, — сказал Барсук Старший.
— Постараемся? Постараемся?! — закричал Барсукот. — А если она пострадает? Я не готов рисковать Маркизой!
— Вот поэтому они и адресовали письмо тебе. Они знают, что ты влюблён в Маркизу и поэтому не мыслишь здраво. Не мыслишь как сотрудник полиции. Потому что любой сотрудник полиции понимает: риск для жизни Маркизы существует в любом случае. Выкуп ничего не гарантирует. Очень часто террористы забирают выкуп, но не возвращают заложника. Если ты обратил внимание, в письме ни слова не сказано о том, когда и где они вернут кошку.
— Что же делать? — Барсукот в отчаянии забегал из угла в угол. — Как же её спасти? Ты ведь слышал, они отрежут ей хвост! Изуродуют самую красивую кошку на свете!
— Кисло … — простонала Сорока. — Зачем вы делаете мне так кисло?.. — Она приподнялась на крыле. — Какое страшное зверство!..
— Вы были без сознания, поэтому я взял на себя ответственность и применил такое радикальное средство, как лимон, — объяснил Грач Врач.
— Я не про вас, доктор, — слабым голосом ответила Сорока. — Я про тех, кто выследил меня, прервал мой полёт и привязал к моему хвосту этот ужасный бумажный бант!