Кокон
Шрифт:
— Возможно так и есть, мистер Боуман, — согласился Билл, пододвигая поближе найденные в притоне бумаги. — Однако вот на этих накладных стоят подписи... Которые уж очень совпадают с вашим почерком.
Глаза старика метались, пока он изучал документы. Кровь отлила от лица, превратив его в мраморную безжизненную маску. Ловушка захлопнулась.
— И что это доказывает, по-вашему? — из последних сил Майкл старался сохранить самообладание.
— В совокупности с тем, что вы уже нам рассказали? — приподнял бровь Дэвид. — Как минимум участие в организованной преступной деятельности, финансовых махинациях, а так же изготовлении и сбыте наркотических
Казалось, все вокруг вдруг стихло, и тишина давила на барабанные перепонки. Застигнутый врасплох Майкл Боуман так и застыл с разинутым ртом, глядя прямо на агента. Он совершенно забыл, какую роль должен был играть перед полицейскими.
— Если это обвинение, то я требую...
— Прежде чем вы потребуете адвоката, я должен сказать следующее, — грубо оборвал Картер, не дав договорить ему заветные слова. Хоть это и было достаточно грубым нарушением протокола, решительный напор федерала был как нельзя кстати сейчас. Боуман почти признал свою вину, нужно было только расколоть сильнее трещину в его скорлупе и вывести на признание. — Прямо в этот самый момент, мои люди вместе с офицерами полиции, готовят масштабный рейд, который накроет все точки этой сети одним махом. И это не блеф, — солгал Картер, предвосхищая возможные возражения. — Мы получили достаточно информации и от мистера Скотта, и от покойного мистера Диксона. Они оба пожелали пойти на сделку, взамен на особые условия. И поверьте, те, кого мы задержим, с радостью расскажут все, лишь бы скостить себе срок. Как думаете, как быстро ваши подельники назовут настоящее имя Виктора Грейсона?
Боуман прожигал взглядом федерала, но ничего не сказал, лишь стиснул зубы. И молчание это было равносильно самому громкому признанию. Картер продолжил:
— Признаю: схема, которую вы разработали, была отменной. Небольшой городок. Новое вещество, которые тяжело отследить. Отмыв через официальные каналы... Наверное, не начни вы эти убийства, вы бы могли раскинуть эту сеть на весь округ, а, со временем, и штат... Быть может, даже за ее пределы. Но столь необдуманные попытки убрать ненужных свидетелей вставили палки вам в колеса.
— Я не имею к преступлениям Мотылька никакого отношения, — твердо отрезал Майкл. — Кем бы ни был этот психопат, я не знаю кто он и зачем делал то, что делал.
Джеймс нахмурился от такого заявления. Разумеется, человек, которому грозила смертная казнь за звериную жестокость, будет отрицать любую свою причастность и подобные обвинения... Однако что-то было в словах доктора, что вновь заставило Сэвиджа, уже опьяненного вкусом победы, резко протрезветь.
— А вот это мы уже выясним сами, и без вашего признания, — заверил его Картер, подымаясь из-за стола. — Были ли это лично вы или кто-то из ваших «подчиненных» поможет сказать новое слово в криминалистике. Тест ДНК. Слышали о таком?
Боуман вновь не нашел что ответить на это. Митчелл добавил будничным тоном, улыбаясь уголками губ:
— Вам вызвать адвоката, пока вы будете в камере, или у вас уже есть?
— Моя ассистентка передаст нужные контакты, — процедил Майкл, подымаясь со стула и спокойно протягивая запястья окружившим его офицерам.
Он ничуть не сопротивлялся, пока, зачитывая ему собственные права, на него надевали наручники. Взгляд пожилого врача скользнул поверх голов легко выцепил Джеймса из толпы.
Детектива охватила ледяная дрожь — старые глаза горели ненавистью, и в их глубине уже не было ни следа того доброго
Майкл Боуман, безусловно, был виновен в деле с фиброксанолом. Джеймс чувствовал, как внутри него закипает гнев. Доктор был слишком самоуверен и спокоен. Он даже не пытался отрицать свою вину, не сказал ни слова в свою защиту.
Но был ли он Мотыльком? Все указывало на это. Боуман подходил по всем параметрам, кроме возраста. Однако Джеймс опасался, что Картер, как и сам детектив недавно, идет по ложному пути. Это лишь укрепило подозрения Джеймса.
Запись от 18.09.хххх
«Я ощущаю, как моя жизнь возвращается в нормальное русло. Если это можно так назвать. Пару недель назад я перестал принимать антидепрессанты, и теперь мое сознание словно прояснилось. Эти таблетки словно затуманивали мой разум, заставляя чувствовать себя подавленным и разбитым. Сейчас же я ощущаю… целостность. Настоящее спокойствие.
Конечно, мне звонила доктор Тейлор. Она уговаривала меня приехать на прием, чтобы обсудить мой прогресс и посмотреть, как я себя чувствую. Однако я отказался. Мне казалось, что она относится ко мне предвзято, словно я для нее всего лишь эксперимент или подопытная крыса. Я пообещал себе, что если мне потребуется помощь, то я найду другого специалиста.
Джи, кажется, счастлива. Мы снова можем проводить время вместе без напряжения. Ее настроение перестало быть таким мрачным, и она больше не критикует меня по мелочам. Она даже говорит, что я изменился в лучшую сторону, стал более уверенным в себе. Я сам чувствую это.
Вскоре я возвращаюсь на работу. Доктор Джефферсон сказал, что мое тело достаточно восстановилось, чтобы я мог вернуться к своим обязанностям. Конечно, мне придется избегать физических нагрузок, но это не проблема. Работа в офисе лесоперерабатывающей компании не требует подъема тяжестей, разве что придется таскать кулер и пачки бумаги для принтера.
Доктор Джефферсон, разумеется, спрашивал о моем ментальном состоянии. Видимо, доктор Тейлор тоже звонила ему. Я ответил, что в полном порядке и не нуждаюсь в помощи психотерапевта. Возможно, я прозвучал слишком резко, потому что Джефферсон не совсем мне поверил. Он сказал, что на плановом приеме в следующем месяце мы должны будем обсудить все подробнее. Не знаю, стоит ли мне продолжать посещать его? Пока раздумываю над этим.
Сегодня я встретил Брэнда. Мы не виделись долгое время. С тех пор как он рассказал мне историю про маньяка, он словно избегает меня. Я не понимаю почему. Мы случайно встретились в городе, и он выглядел странно. Подавленный и замкнутый, он был совсем не похож на того Брэндона, которого я знал.
Он заметил мои изменения. Я попытался пошутить, сказал, что у меня новая жизнь и новый я. Рассказал, что все наладилось: Джи довольна, я чувствую себя прекрасно. Но он почему-то не разделил моего оптимизма. Брэнд смотрел на меня так, словно сомневался, говорю ли я правду.