Колдовской отведай плод
Шрифт:
— А больше ничего и нет, — резонно отозвался мужик.
— Откуда тогда сие благоуханное яство? — спросил мой спутник.
— Да зашли тут какие-то, — охотно объяснил мужик. — Заказали, а сами ушли. Не пропадать же добру.
Тут он понял, что ляпнул лишнее, и бодрым тоном добавил:
— Но вы не сомневайтесь, ешьте, рагу совсем свежее. А я пока за пайрой схожу.
— Уже сомневаюсь, — мрачно сказала я.
— Может, вернемся и попросим у Сварта по яблочку? — невинно предложил Гвейн.
Меня передернуло. Ну уж нет. Что угодно,
Оказалось, не что угодно. Совсем свежее рагу оказалось до того острым, что одного кусочка мне хватило с лихвой. Вдобавок я стала подозревать хозяина в неискренности — перец наверняка добавили, чтобы скрыть душок несвежести. Теперь я хорошо понимала, почему те двое ушли, оставив кушанье нетронутым. Не зря, ох не зря Гвейну предложили побыть третьим ослом.
Вернулся хозяин, поставил перед нами две кружки и гордо объявил:
— Лучшая пайра в Старом Тукумуке!
— А вот рагу далеко не лучшее, — мрачно сказал Гвейн.
— Что такое? — всполошился мужик. — Вам не нравится?
— Мира, — обратился ко мне парень. — Я сейчас его подержу, а ты будешь кормить. Если он проглотит хоть ложечку, отпущу. А если заупрямиться…
Хозяин побледнел и жалобно простонал:
— Но больше правда ничего… Лучше вечером приходите. Явится кухарка и приготовит. А сейчас все закончилось. Даже яйца.
Он наклонился к нам и шепотом продолжил:
— Один мист заказал яичницу из десяти яиц. Сидит с самого утра и не уходит.
Трактирщик кивнул вглубь зала, и я обратила внимание на два занятых столика. За одним сидели два мужичка и накачивались чем-то из кружек, второй занимал одинокий мужчина в дорогом пальто и шляпе. Наверняка не местный — состоятельные старотукумукцы не зашли бы к трем ослам даже под страхом телесного наказания.
Мне он определенно кого-то напоминал. Очень хотелось встать и подойти поближе. Но, поразмыслив, я решила, что, во-первых, это неудобно, а, во-вторых, сходство с кем бы то ни было еще не повод для знакомства. Окрестив про себя одинокого мужика яйцежором, я потеряла к нему интерес.
— Пожалуй, мы пойдем, — объявил Гвейн. — А этим рагу накормите кого-нибудь другого.
— Но как же пайра? — робко поинтересовался хозяин. — Лучшая в Старом Тумутуке.
— За нее я, так и быть, тоже не стану расплачиваться, — великодушно объявил Гвейнард, и мы покинули трактир.
— Я умру с голода, — пожаловалась я, усаживаясь в быстроходку.
— Не умрешь, — возразил Гвейн. — Яблок в замке, по-моему, бессчетное количество… Ну что, на холм или прокатимся до следующего села?
Очень сомнительно, чтобы в остальных Тумутуках заведения были намного лучше. Поэтому мы отправились в замок.
Там меня ждали записки мага Утряма, которые не терпелось прочесть. О чем я и сообщила Гвейну. Он поднял одну бровь:
— Что это за записки?
— Описания жизни шести Великих Подпор.
— Подпор? — изумился Гвейн. — Кому понадобилось описывать процессы гниения неких подпорок-переростков?
Я аж задохнулась от возмущения. Нельзя же быть настолько темным! Неужели в других странах живут люди, слыхом не слыхавшие о шести великих?
— Не подпорок, а Подпор. Ближайших сподвижников, помощников и соратников святого Улии.
— Ясно. То есть, ничего не ясно. Это подпорки… Э-э-э… подпоры… нужны тебе по работе?
— Понимаешь, в чем дело. Сегодня утром я как тщательно изучила вчерашние кинжалы. Очень любопытные у них рукояти, скажу я тебе. На одной изображена змея, на второй — лягушка, на третьей — мышь. Еще — сова, ящерица и черепаха. Так вот. Каждое из этих животных является символом одной из Подпор.
— И что? — резонно спросил Гвейн.
Действительно, и что. Ну, изваял неизвестный мастер шестерых зверюшек на кинжалах. Где связь с Подпорами?
Нет, это не могло быть простым совпадением. И потом, такой ровный треугольник. Что за металель такой, обладающий идеальным глазомером? Ведь он послал кинжалы в опорные точки треугольника очень ровно. Да еще ночью.
Или это ножи полны магической энергии?
— Слушай, а как тебе удалось повалить ворота? — спросила я, чтобы подтвердить свою догадку.
— Если честно, сам не понимаю, — ответил Гвейн. — В тот момент я совершенно не осознавал, что творю. Словно это кто-то другой, а не я. Ну, вроде бы какая-то сила делает что-то твоей рукой помимо воли. Разум при этом не вмешивается. Тогда я списал это на экстремальную ситуацию. Знаешь такую поговорку — рука художника мудрее самого художника.
— И при этом каждый кинжал летел не только в нужную и единственно верную точку, но еще и с легкостью разбил металлические скобы. Тебе не показалось это странным?
— Еще бы, — ухмыльнулся он. — Сегодня утром, когда осматривал ворота, обратил внимание на срезы. Ровные, будто нож в масло вошел.
Угу. Значит, с кинжалами надо разобраться потщательнее. Я начала продумывать план разборок, как вдруг машина резко остановилась. Меня бросило вперед и практически впечатало в панель.
— Эй! — заорала я. — Ты что творишь?
Гвейн кивком указал вперед.
Глава 10. Приезд нахалки. Обед
«Обед! На первое-второе рассчитайсь!»
Стандартное заклинание, произносимое
после сервировки стола
Попрек дороги лежало толстенное бревно.
— Они совсем обалдели, — сказала я, плохо представляя себе, кто такие «они».
Пришлось нам выбираться из машины и освобождать путь.
Когда бревно, хоть и не без труда, было спихано в сторону, я огляделась. Мы уже преодолели половину подъема. Внизу все так же простирались поля, зеленели, а кое-где уже и желтели леса, озеро поблескивало синью. Свежий ветерок шевелил мои волосы. Пахло чабрецом и ромашкой. Хорошо!