Колючее счастье
Шрифт:
— Эй, стой! — дёрнулась Женя вдогонку. — Так нечестно! Не убегай от разговора!
Стиснув зубы, Слава остановился. Евгения тоже притормозила, не решаясь обогнуть напряжённую фигуру мужчины.
— Ты ведь не любишь её, — без обиняков бросила она ему в спину. — Зачем?
— Всё слишком сложно, — после возникшей паузы, выдохнул Святослав, обуздав наконец раздирающие его на части эмоции. — Слишком сложно. Я дал слово, и не могу от него отступиться.
Опять это избитое «всё сложно», словно дурацкий статус в соцсетях! Сколько раз за сегодня она сама произнесла это «сложно»…
— Слово… — тихо повторила Женя. —
— Это не обычный набор букв, Жень… Всё гораздо сложнее… — опять повторил он это «сложно», поворачиваясь к ней лицом. — Прости. Я не могу по-другому. Просто прими как данность. Я не могу.
О, как ей сейчас хотелось вцепиться ногтями в эту физиономию! Встряхнуть, наорать, надавать пощёчин! Но она лишь зажмурилась, сдерживая вихрь нахлынувших эмоций. А когда открыла глаза, Святослав уже развернулся и размашисто шёл прочь.
38
38
Домой они добрались в молчании, словно не было ничего и быть не могло. В полной тишине избавившись от промокшей верхней одежды, обоюдно избегая любых взглядов и точек соприкосновения, разошлись по собственным комнатам.
Сон не шёл. Лихорадочное возбуждение, захватившее Евгению, не давало расслабиться. Ей нужен был душ, она физически ощущала необходимость смыть с себя терзавшее её напряжение. Выждав полчаса — ей не хотелось больше пересекаться со Славой, и тем более с кем-то из домашних, она сквозь приоткрытую дверь прислушалась к тишине, воцарившейся в доме, и решилась на вылазку в ванную комнату. А потом долго стояла под горячими струями, пытаясь навести порядок в голове. Выходило плохо.
Снова оказавшись в постели, Женя какое-то время проворочалась, но поняла, что уже не сможет заснуть. Её вновь посетило дикое желание просто-напросто свалить из родительского дома по-тихому, никому ничего не объясняя. Прямо сейчас, глубокой ночью, без свидетелей. Но это было невозможно — алкоголь, выпитый на посиделках у Кедровых ещё не выветрился из крови, пусть и чувствовала она себя абсолютно трезвой. Но, смотря правде глаза, Евгения понимала, что за руль в таком взвинченном состоянии садиться чревато, особенно с учётом того, что сейчас творится на дорогах. Нужно ждать утра, и точка.
Потянувшись к тумбочке за телефоном, чтобы глянуть на время, Женя не нашла его там. Не нашла и позже, когда зажгла свет, обшарила комнату и карманы. Похоже было, что мобильник, прихваченный с собой в ванную в кармане джинсов, она, выложив, так и оставила там, прямо на небольшом комоде для полотенец и всяких мелочей. Чёрт!
Тихо крадясь по полуосвещённому ночным бра коридору, Женя поравнялась с дверью общей ванной на этаже и уже потянулась к ручке, как дверь эта распахнулась.
Закон подлости работал безотказно. Сводному брату, видимо, тоже не спалось.
Они встретились взглядами. Но спустя мгновение Женя уже перевела свой на плечо Святослава. На татуировку, начинающуюся от основания шеи и перетекающую на руку и часть груди мужчины. Мужчины с весьма притягательными формами — от юношеской угловатой худощавости не осталось и следа, и перед ней была фигура с рельефом мышц, которые явно знали, что такое спортивный
— Пройти дашь? — тихо произнёс братец.
«Не будь дурой, дай вам двоим шанс. Не упусти возможность, пока она ещё есть» — рефреном звучал в голове голос Маринки.
Неожиданно для самой себя Евгения отрицательно помотала головой. Её рука взметнулась и легонько упёрлась в грудь Святослава, заставляя того отступить внутрь ванной.
Когда за ними закрылась дверь, Женя, огладив рукой и взглядом плечо мужчины с изображённым на нём рисунком, с нескрываемым удивлением поинтересовалась:
— Треш-полька?*
— Разбираешься? — не менее удивлённо спросил Слава.
— Интересуюсь, — пальцы Жени продолжали своё исследование открывшейся картины. — Не очень-то в твоём стиле.
На ум пришли старые рисунки сводного брата, не имеющие ничего общего с тем, что было набито на его теле сейчас. Его выбор действительно удивил Евгению… Возникло ощущение двойного дна в шкатулке под названием «внутренний мир Серебрякова». Ведь получается, под внешним лоском, под строгими дорогими костюмами, брендовыми рубашками с запонками и стильными галстуками, от окружающих всегда скрыто нечто иное, диаметрально противоположное образу молодого успешного бизнесмена… Его татуировка была вызовом обществу, она ломала сложившиеся каноны и стереотипы. Хаотичные чёрные и красные мазки краски, разбросанные тут и там обрывки текста, на плече — скалящийся череп с глубокими провалами глазниц, на груди — закрученный в бесконечную спираль циферблат часов. Агрессивно и вызывающе, но при этом невероятно притягательно…
— Вкусы меняются, — Святослав перехватил её руку, стиснув чуть сильнее, чем следовало.
Женя оторвалась от изучения рисунка, за секунду до этого выловив одну лишь фразу, бывшую лейтмотивом всего изображения. Фразу, которая решила всё.
Carpe diem. Живи сейчас. Лови момент.
Она, не отрывая взгляда, смотрела на Святослава, не в силах контролировать себя, не в силах скрыть лавиной нахлынувшее желание и свои нерастраченные за эти годы чувства. И видела в его потемневших глазах отражение собственных эмоций. Этот взгляд не мог врать, мужчина напротив тоже, казалось, утратил контроль над собой…
Вселенная сузилась до размеров комнаты, ничто за её пределами больше не волновало их, не могло стать причиной к отступлению. Здесь и сейчас были только двое — он и она.
Рывок, и руки Святослава притянули Женю к себе, а губы впились в её губы. Требовательно, жадно, напористо. Он больше не мог сопротивляться, тем более так — когда нахалка внезапно, когда он совсем не ждал её, появилась среди ночи на пороге общей ванной и устроила свою неожиданную провокацию с рассматриванием его татуировки. Не хотел думать о будущем, о путах, что связывали его по рукам и ногам. В данный момент он хотел жить настоящим, он хотел взять то, что сейчас ему было необходимо, как ничто другое в мире. Он не в состоянии был оторваться от её гибкого тела, от горящей под его ладонями нежной кожи, от дарящих до боли острое наслаждение губ.