Командарм Уборевич. Воспоминания друзей и соратников.
Шрифт:
На следующий день перед началом работы конференции член Военного совета Смирнов объявил: - Уборевич вчера арестован как враг народа и во всем уже признался.
В зале стало так тихо, что я услышал стук сердца. Из президиума объявили, что конференция продолжается, но каждый - и в президиуме, и в зале - немо смотрел перед собой, думая о чем-то другом... Не хотелось верить случившемуся. Голову сверлила одна мысль: не ошибка ли это?
И вот история подтвердила, что это больше, чем ошибка. Партия и ее ленинский ЦK вскрыли гнусную провокационную
Как знать, может быть, не такой была бы трагедия в начале Великой Отечественной войны, если бы уцелели Тухачевский, Уборевич, Якир, Егоров, Блюхер и многие, многие другие. Современники и потомки воздадут им должное. Их добрые и славные имена будут жить в веках!
Ф.П.Самсонов. СМЫСЛ ЕГО ЖИЗНИ.
К концу 1932 года я двенадцать лет прослужил в Украинском военном округе. Все здесь - и люди, и обстановка - стало привычным, родным. Поэтому я отказался от предложения начальника разведывательного отдела Белорусского военного округа Х. А. Пунги перейти к нему на работу даже с повышением в должности. Но вскоре он позвонил мне из Москвы по телефону:
– Не обижайся, Федор Петрович: приказ о твоем переводе подписан. Ты назначен моим заместителем.
Раз приказ- надо собираться в дорогу.
Прибыл к месту назначения. Х. А. Пунга представил меня начальнику штаба округа К. А. Мерецкову и заместителю командующего округом М. Я. Германовичу. Командующий войсками находился где-то в частях. В Смоленске я узнал, что мой сектор разведывательного отдела находится в Минске. Туда я и отправился.
Прошло немного времени. Однажды вечером Х. А. Пунга предупредил по телефону, что на следующий день командующий войсками округа будет проездам в Минске и примет меня с докладом.
Времени на подготовку была одна ночь, к тому же Пунга ничего не сказал: сколько времени отводится на доклад, что больше всего будет интересовать Уборевича. Я шел на первое свидание с командующим не особенно уверенным в себе.
В половине десятого вагон командующего прибыл на запасный путь. Адъютант доложил обо мне.
Войдя в салон, я увидел за столом человека, безукоризненно одетого в полевую форму с четырьмя ромбами в петлицах гимнастерки. Как сейчас помню его высокий прямой лоб, упрямый, гладко выбритый подбородок, усталые и строгие серые глаза, прикрытые пенсне.
Я представился. Командующий встал из-за стола, энергично пожал мою руку и пригласил сесть.
Он пристально посмотрел на меня и совершенно неожиданно произнес:
– Так вот вы какой... Сапега!
– Почему Сапега, товарищ командующий?
– Такие брови были у одного из героев Сенкевича. Знаете такого писателя?
– Кое-что читал.
– Что именно?
– «Потоп», «Крестоносцы», «Камо грядеши» ...
Конечно, только в переводе?
– перебил Уборевич.
–
– Советую прочесть еще раз и обязательно на польском, в оригинале. Можете взять кое-что из моей библиотеки.
Простота беседы, отсутствие какой бы то ни было официальности в поведении командующего смутили меня. Я не знал, с чего начать доклад. Но Уборевич сам вывел меня из замешательства:
– Ну-с, поговорим о главном. Познакомьте меня со своими наблюдениями и выводами.
Я вынул из полевой сумки карту с нанесенной на ней дислокацией частей польской армии и начал докладывать.
Уборевич внимательно слушал минут десять, потом задал вопрос, уводивший меня от намеченной схемы доклада. И посыпались вопросы один за другим. Командующего интересовало все: и тактическая подготовка, и огневая мощь частей польской армии, и материальная часть технических родов войск, и структура штабов, и система подготовки офицеров, и настроения польских солдат и населения, и многое другое.
«Прощупывает», - мелькнула мысль. Потом она так же быстро улетучилась, как и пришла.
Выслушав мои ответы, командующий поставил передо мной практические задачи и закончил примерно так:
– Меня впредь будет особенно интересовать развитие и состояние технических родов войск будущего противника, в первую очередь - истребительной и бомбардировочной авиации, артиллерии и танков. За этими родами войск следите непрерывно и особенно тщательно. Если вы предупредите меня за сутки до столкновения о сосредоточении авиации противника на аэродромах нашего театра, я сумею принять контрмеры.
Я записывал указания в блокнот. Немного задумавшись, Уборевич спросил:
– Какими вы владеете языками, кроме польского?
– Украинским. Числюсь переводчиком второго разряда по немецкому языку.
– Числитесь или можете переводить с немецкого?
– Должен сознаться, что немецкий язык знаю слабо.
– Мучат неправильные глаголы?
– улыбнулся Уборевич.
– Они когда-то доставляли неприятности и мне. Но одолел! Справитесь с ними и вы. Надо настойчиво и ежедневно хотя бы час заниматься языком. И обязательно читать, много и систематически.
Я дал обещание, что в течение нескольких ближайших лет овладею немецким языком как следует.
– Что, что?
– пристально посмотрел он на меня.
– Неужели вы думаете, что нам будут долго давать покой? Немецкий язык нам будет очень нужен. Даю вам год, максимум полтора, чтобы из второго разряда вы перешли в первый.
Я доложил нужды сектора и попросил укрепить его квалифицированными людьми. Уборевич обещал.
Выйдя из вагона, я долго еще находился под впечатлением этой беседы. Радовало, что командующий по-настоящему интересуется работой нашего отдела. Почувствовал в нем хорошо образованного военного командира, простого в обращении, корректного куда более, чем многие командиры, с которыми пришлось сталкиваться.