Комментарий к роману "Евгений Онегин"

Набоков Владимир

14 Отрывок, цитируемый в 15-м примечании Пушкина, взят из «Рене», чуть далее первой трети истории (ed. Weil, p. 41):

«Est-ce ma faute, si je trouve partout les bornes, si ce qui est fini n'a pour moi aucune valeur? Cependant je sens que j'aime la monotonie des sentimens de la vie, et si j'avois encore la folie de croire au bonheur, je le chercherois dans l'habitude» [412] .

См. также: Вольтер, «Фанатизм, или Пророк Магомет», акт IV, сцена 1: «La nature `a mes yeux n'est rien que l'habitude» [413] .

412

«Моя ли вина, если всюду я встречаю пределы, если все

завершенное не представляет для меня ценности? Однако я чувствую, что люблю однообразие жизненных переживаний, и если бы я еще имел безумие верить в счастье, я искал бы его в привычке»

413

«На мой взгляд, природа есть не что иное, как привычка» (фр.)

XXXIa, XXXIb

После строфы XXXI Пушкин начал XXXIa таким образом (2369, л. 37):

Они привыкли вместе кушать, Соседей вместе навешать, <По праздникам обедню> слушать, Всю ночь храпеть, а днем зевать; В линейке ездить по работам, <…в баню по субботам>, Солить арбузы и грибы.

XXXIa, 5 …в линейке… — <…> Одно из значений слова «линейка» выражает понятие удобного, низко посаженного, старомодного экипажа, достаточно мягкого и уютно укрытого, этакой роскошной спальни на колесах. Но то же самое слово употреблялось в 1820-х гг. в России для обозначения дрожек, которые, как ни странно, были очень близки двухколесному четырехместному ирландскому экипажу, а точнее, его открытой разновидности, где пассажиры занимали места спиной друг к другу на боковых сиденьях, не меньше троих с каждой стороны.

Роберт Лайалл в «Путешествиях по России, Крыму, Кавказу и Грузии» (Robert Lyall, «Travels in Russia, the Krimea, the Caucasus, and Georgia», London, 1825, I, p. 22) описывает линейку как «длинный полуоткрытый экипаж с двумя сиденьями, на которых умещается более десятка человек».

XXXIa, 7 Одно из отвергнутых чтений стиха:

Солила белые грибы…

Грибы, называющиеся по-русски «белыми», относятся к виду Boletus eduhs, это мясистые шляпочные грибы с толстой белой ножкой и желтовато-коричневой шляпкой, которые в жареном, соленом или маринованном виде весьма ценятся европейскими гурманами. О том, как русские разбираются в грибах и любят их, я подробно рассказываю в своей книге «Другие берега» («Conclusive Evidence». New York, 1951, p. 22–24).

***

В черновых набросках строф XXXIa и XXXIб (2369, л. 37 и 38 об.) Ларин изображен без всякой симпатии.

XXXIa, 13–14 В черновике (л. 37) говорится:

…Довольно скуп, <Отменно> добр и очень глуп.

См. также ниже: XXXIb, 2.

XXXIb, 1–3 В черновике (л. 38 об.) дано:

Супруг — он звался Дм<итрий> Ларин — И винокур, и хлебосол, Ну словом прямо русской барин.

XXXIb, 2 Отвергнутое чтение (л. 38 об.):

Невежда, толстый хлебосол…

XXXIb, 3 Слово «барин» происходит от «боярин» (в «Webster's New International Dictionary» помещена на эту тему лаконичная статья). В контексте «вышестоящий — нижестоящий» слово это означает «хозяин», в иных контекстах, как здесь, имеет следующие коннотации: «помещик», «дворянин» и — выдавливая последнюю каплю ассоциаций — «добродушный, настоящий, старорежимный аристократ».

Между прочим, Петр Ганнибал, двоюродный дед и деревенский сосед нашего поэта, был, как и господии Ларин в рукописи, страстным винокуром (делал домашнюю водку).

XXXII

Привычка усладила горе, Не отразимое

ничем; Открытие большое вскоре ⁴ Ее утешило совсем: Она меж делом и досугом Открыла тайну, как супругом Самодержавно управлять, ⁸ И всё тогда пошло на стать. Она езжала по работам, Солила на зиму грибы, Вела расходы, брила лбы, ¹² Ходила в баню по субботам, Служанок била осердясь — Всё это мужа не спросясь.

5 <…>

7 В издании 1826 г. напечатано «как Простакова», замененное на «единовластно» в списке опечаток, приложенном к изданию гл. 6 1828 г., и в текстах изданий 1833 и 1837 гг. Современные редакторы вместо «единовластно» печатают «самодержавно», полагая, что этот императорский эпитет был отвергнут в рукописи по цензурным соображениям^{59}.

11 …брила лбы… — Отбирала из своих крепостных рекрутов в армию: тем, кого признавали годным для военной службы, сбривали спереди волосы, чтобы их было легко узнать.

XXXIII

Бывало, писывала кровью Она в альбомы нежных дев, Звала Полиною Прасковью ⁴ И говорила нараспев, Корсет носила очень узкий, И русский Н, как N французский, Произносить умела в нос; ⁸ Но скоро всё перевелось; Корсет, альбом, княжну Алину, Стишков чувствительных тетрадь Она забыла; стала звать ¹² Акулькой прежнюю Селину И обновила наконец На вате шлафор и чепец.

2 …альбомы… — «Album… le livre dans lequel, selon les bienveillans usages de l'Allemagne, chacun se fait donner une marque de souvenir par ses amis» [414] — определение мадам де Сталь в книге «О Германии», ч. II, гл. 23 (OEuvres, 1820, vol. 10). См. также: гл. 4, XXVII–XXXI.

3 Звала Полиною Прасковью… — Прасковья или Парасковья — распространенное русское женское имя, от него уменьшительные — Параша и Паша. В своей офранцуженной юности госпожа Ларина, чье имя, кстати, тоже было Прасковья, называла любую Прасковью (или Парасковью) не Пашей, а Полиной (ср.: Алина, XXX, 5 и коммент. к XXX, 13–14) от фр. Pauline. Даже русские уменьшительные имена переделывались на французский лад, и Паша Ларина превращалась в устах ее светской московской кузины в Pachette (см. гл. 7, XLI, 1).

414

«Альбом… книга, в которой, по благодушным обычаям Германии, каждый заставляет своих друзей оставить памятную отметку» (фр.)

4 И говорила нараспев… — Московская манера, особенно свойственная женщинам, произносить нараспев некоторые слоги, чтобы получалось подобие музыкальной мелодии, еще раз упоминается в гл. 7, XLVI, 13.

6—7 Она произносила русский «Н» в нос, например в слове «солнце», как будто это французское «N» в слове «son» (son-tse).

Лернер («Звенья», 1935, № 5, с. 65) отмечает, что при чтении стиха «И русской H как N французский» внимательный читатель пушкинского времени прочел бы первое «Н» как «наш» — так называлась эта буква в старом русском алфавите. Второе N, конечно, произносится «эн» (как в «ken»).