Конец фильма
Шрифт:
— С кем?
— С Медведем. С Кириллом.
— Нас Максимов познакомил… Перед началом съемок… Месяца два назад, на киностудии.
— Не сходится.
— Ну два с половиной… А что не сходится?
— Все не сходится. Кто-то подкинул пистолет, Медведь из него застрелился, но отпечатки там только его. Значит, сам. Принес пистолет с собой и застрелился. Но зачем он сначала положил пистолет в шкаф? И зачем было портить пленку? Медведь испортить ее уже не мог. Он и застрелиться не мог, исключается. Тогда
Ксения молчала.
— И теперь выясняется, что фильм снимался о тебе, о твоем муже, о твоих друзьях…
— Они мне не друзья!
— Выясняется, что это именно ты подбросила Медведю сюжет, но зачем-то от всех это скрывала. И почему-то играла не саму себя, а взяла другую роль. Ах, ну да, она же больше, главней…
— Я ничего не скрывала… — Ксения отрешенно глядела перед собой. — И не выбирала… Меня пригласили… Спроси у Виктора.
— Спрошу.
— Я прошла пробы, меня утвердили… Все как обычно… Даже не читала сценарий… Я не знала, о чем фильм… Витя сказал, что будет интересно, что я смогу раскрыться.
— Раскройся сейчас.
— Я не знала! — взвизгнула Ксения. — Поверить не могла, думала совпадение! Но таких совпадений не бывает!
— Когда ты познакомилась с Кириллом?
— Думаешь, приятно, когда кто-то копается в твоей жизни? Тем более так грубо, так бездарно! Там все вранье!
— Все?
— Я не блядь! Если хочешь, Антон был у меня первым! Родители так воспитали — первый, значит, последний, на всю жизнь! А тут вдруг — бах! — с любовником в постели! Ни с того ни с сего! Сценарный ход!
Грязнов вынул из кармана черно-белую фотографию. На ней Некрасов с перекошенным лицом лежал в луже крови.
— Убери! — закрылась руками Ксения, и коньяк потек из горлышка, растекаясь на покрывале коричневым пятном. — Не так!
— Седьмая серия, двенадцатый эпизод…
— Не так все было! Ну почему я должна…
— Должна!.. — сурово сказал Денис.
Ксения, как кокон, с головой закуталась в плед. Наверное, ей казалось, что она спряталась, что ее не видно. Она буквально по букве выдавливала из себя слова.
— Он гулял страшно… А сам ревновал к каждому столбу. Бил меня. Небольно, он не умел драться. Мне от обиды больнее было. Он менялся. Не сразу, постепенно. Когда на работе неприятности начались. Мне казалось даже, что он с ума сошел, с ним уже поговорить нормально нельзя было. Сразу истерики, слезы, кулаки. И еще бабы эти…
Грязнов слушал ее развалившись в кресле и полузакрыв глаза — будто медитировал.
— Одна подруга посоветовала. Сказала, что, если я пересплю с кем-нибудь, сразу легче станет. Знаешь, как долго не могла решиться? А когда решилась… Дура, даже законспирироваться как следует не сумела. Антон сразу нас накрыл. Я сама не видела, убежала… Спрятаться хотела… А потом дверь хлопнула…
— Что
— Его судили, он сейчас сидит где-то под Томском.
— По сценарию. Нет! В жизни, после восьмой серии!
— Ничего… — Она подняла на него влажные глаза. — Все кончилось.
— Там что-то еще было. — Грязнов не выдержал, вскочил с кресла, зашагал по комнате. — Это же не финал, это только половина!
— Это еще и подлость. Они наживаются на моей личной трагедии. А я не могу им этого запретить. Я не могу это остановить!
— Ну почему же… Например, убить сценариста…
— Тогда уж и съесть, — истерично захохотала Ксения. И тут же осеклась.
Грязнов смотрел на нее зло.
— Мы опять вернулись к самому началу. Ты знала Медведева?
— Повторяю, нас Виктор познакомил, когда сценарий был уже готов.
— И опять не сходится. Станиславский в таких случаях говорил: «Не верю!» Кто еще был в курсе? Максимов? Вакасян? Варшавский? Чья идея была снимать?
— Отец…
Денис подумал, что кто-то неслышно вошел в квартиру. Он даже в коридор выглянул.
— Ну, конечно… отец… — облегченно выдохнула Ксения. — От него же скрыли… Вот почему столько неправды…
— Что скрыли? От кого? От твоего отца?
— Вторая серия, эпизод четвертый… Там все перевернуто. Знаешь, как было на самом деле? Знаешь?
— Просвети.
— А ты уверен, что хочешь услышать правду?
Трактор стоял посреди просеки, ревя мотором. Чуть поодаль скромно пристроились «мерседесы» и джип.
— Дай сяду! — попросил Антон у тракториста.
— Не, не сможешь…
— Дай, не жмись!
— Вот дернешь не за тот рычаг, опрокинешься, а мне потом отвечать, помотал головой тракторист. — Нет уж, я сам.
— А так? — помахал перед его носом стодолларовой банкнотой Антон.
— Хоть миллион дай, не пущу. Техника безопасности, слышал про такую? И он с силой захлопнул дверцу кабины.
Антона это задело. Он стоял в хлюпающей грязи, глядя на траки трактора и сжав кулаки.
— Отойди! — прикрикнул на него из окошка тракторист.
Антон заставил себя улыбнуться и шагнул в сторону. Оглянулся на друзей. Нет, они не заметили его унижения, так были поглощены важностью момента.
В тракторе лязгнуло, он заревел еще громче.
— Да-вай, да-вай, да-вай! — закричали в один голос Сабанов, Некрасов, Галина и Белоусов.
Только охранник молча улыбался.
Антон встал рядом с ними.
Трактор медленно двинулся с места, под радостные улюлюканья собравшихся вытягивая из земли медный кабель толщиной с пивную кружку.
— Мы сделали это! — Белоусов бросился обниматься с Сабановым.
Галина протянула руки к мужу, но тот, будто спохватившись, вдруг что-то быстро стал подсчитывать на калькуляторе.