Конец Пути
Шрифт:
Обсерватория и винокурня были снесены, но главный дом оставили. Его просторные холлы переоборудовали под залы для ожиданий, а хозяйское крыло под кабинеты начальников и управленцев станцией.
Холмы вокруг когда-то были усажены красивыми, редкими для этих краёв деревьями. Но всё нещадно рубили для прокладки маршрутов. Местные ботаники взбунтовались, но их протест не увенчался успехом. Все они принимали участие в прокладывании железной дороги.
С тех пор эта станция является главной в городе. И именно сюда, в это невероятное место, держал путь генерал со своим адъютантом. Интересно
Эшфорд зашёл первым. Ему навстречу ударил в лицо тёплый воздух. Здесь, по сравнению с улицей, был просто рай. Хоть и в воздухе парил запах табака, но было очень тепло. Фонари освещали помещение, где до войны сидели люди со своим багажом и ожидали прибытия их поезда. Их тени до сих пор украшали этот зал, хоть и делали его несколько зловещим. Ни на секунду не покидала мысль, что они вот-вот возникнут из воздуха, встанут со своих мест, и пойдут садиться на прибывший поезд.
Но сейчас там было пусто. Лишь куча снаряжения для починки поездов, да горстка рабочих, покуривающих очень едкие самокрутки, находились в этом зале. Эшфорду стало тошно от этого запаха. Рабочие как раз о чём-то весело переговаривались, играя в карты.
Эшфорд вырос здесь, и потому от попавшихся его взгляду перемен ему стало больно на сердце. Вот он, след войны. Всё не так, как было когда — то. Но, кажется, что это было так давно, что ты видел это в каких — то картинах, кто — то рассказывал тебе об этом, но никак не видел воочию. Но нет, с начала войны прошло всего два года, а тебе уже кажется, что это было целые поколения назад.
Генерал вошёл следом. Он оценил взглядом комнату, а после услышал звук открывающейся двери. Ему навстречу, из кабинета, вышел старик, опирающийся на трость. Генерал прочёл на двери "Начальник станции".
Глава 4. Оливье
Глава 4. Оливье
Оливье, я полагаю? — спросил генерал у старика, оценивая того взглядом.
Едва ли можно было сказать что — то большее об этом человеке, чем он сам о себе говорил: "Я Оливье, и я начальник станции". Большего о нём, к сожалению, сказать было нечего. Седовласый старец, который, казалось, пережил уже не первую сотню лет. Кроме потрёпанной куртки и связки ключей, торчащей из кармана, он был обычным человеком. Для войны, конечно. Но война на всех нас оставляет отпечаток.
Оливье посмотрел на генерала, а после прокуренным басом ответил:
— Так точно, Ваше Высокопревосходительство! — Устав требовал от него выпрямиться, но едва он сделал это, как его плечи затряслись.
— Не нужно, не нужно, — снисходительно ответил ему генерал, — я прибыл к Вам с инспекцией на станцию.
Из открытой двери, что вела на улицу, повеял холодный ветер. Оливье весь съежился от него, после чего предложил пройти в его кабинет.
Он вошёл первый, следом за ним Эшфорд, а после и генерал. Это был обычный кабинет, разве что отличался крайне
Бросалось в глаза так же кресло, на которое поспешил сесть Оливье. На спинке покоилась шинель, заплатанная пять раз возле карманов. Само кресло было продавлено; на месте, где сидел начальник станции, кожа была очень потёртой. Это многое говорило об образе жизни Оливье.
Эшфорд тут же подал генералу свободный стул, после чего помог ему снять свою офицерскую шинель, и встал у двери, за его спиной.
— Вы являетесь начальником единственной оставшейся в нашем распоряжении железнодорожной станции. Доложите ситуацию, — с полным спокойствием сказал генерал.
— Да что тут докладывать — то, Ваше Высокопревосходительство? Беженцев много, не успеваем их вывозить. Я только час назад прибыл, там был инцидент на одной из подстанций. Люди чуть не убили машиниста за то, что тот медленно ехал.
— Интересно… А что с ними сейчас?
— Я их отдал отряду жандармерии в распоряжение, как и требовал того закон нашей страны. А после немедленно вернулся, ибо… Кхм… — голос Оливье поменялся. Словно дрожь пробила его с ног до головы.
— Да? — уже с нескрываемым интересом выпалил генерал.
— Понимаете ли… Некоторые люди пробиваются сюда незаконно, по поддельным документам. Я пытаюсь контролировать ситуацию, но их очень много. Все бегут из этого города.
— Вы еще не получили мой приказ?
— Ваш приказ? Не знаю… В последнее время их было очень много. Какой именно?
— О задержанных гражданских и военных на станции.
— Хм… Если он был послан сегодня, то точно нет.
Эшфорд тут же понял, к чему клонит генерал. Ведь если начальника станции не уведомили о полученном из ставки приказе, то легко можно сделать вывод о лояльности войск.
— Чудно. Эшфорд, сделай нам чаю. Господин Оливье, у нас ещё есть что обсудить, — не поворачиваясь, в форме просьбы, а не приказа, вымолвил генерал.
— Ваше Высокоблагородие, давайте лучше я. Незачем вашему адъютанту сейчас руки обжигать, с мороза — то, — тут же учтиво ответил начальник станции.
— Хорошо, Вы меня уговорили. Где у Вас находится телеграфный центр?
— В соседнем здании, бывшем складе оборудования для починки поездов.
— Отлично. Эшфорд, сходи туда и спроси, получали ли они приказ от меня.
— Слушаюсь, мой генерал! — тут же выпалил Эшфорд и покинул комнату.
Чай уже был готов. Добавив туда несколько кусочков сахара, начальник станции зажёг сигару. Вся эта обстановка вызвала у него волнение.
— Не хотите сигару? — поглядев на генерала, спросил Оливье.
— Не позволительно нынче, в такой ситуации. У меня есть вопросы, Оливье, которые мне предстоит с Вами обсудить. Так что придётся Вам меня потерпеть, — с небольшим смешком проговорил тот.
— Ваша компания мне приятна, генерал.