Копи царя Соломона. Английский язык с Г. Р. Хаггардом.

Haggard Henry Rider

"Poor girl (бедняжка)! poor girl!" Good cried (плакал Гуд); and then, as he could do nothing else, he fell to kissing her (и затем, так как он не мог сделать ничего другого, он начал целовать ее; to fallto— браться, приниматься за /что-либо/, начинать делать /что-либо/).

beautiful ['bju:tIful], creature ['kri:Cq], poor [puq]

Then we turned to Foulata. The poor girl was stabbed in the body, and could not, I saw, live long.

"Ah! Bougwan, I die!" gasped the beautiful creature. "She crept out — Gagool; I did not see her, I was faint — and the door began to fall; then she came back, and was looking up the path — and I saw her come in through the slowly falling door, and caught her and held her, and she stabbed me, and I die, Bougwan.

"Poor girl! poor girl!" Good cried; and then, as he could do nothing else, he fell to kissing her.

"Bougwan," she said, after a pause (сказала

она после паузы), "is Macumazahn there (Макумазан здесь)? it grows so dark, I cannot see (становится так темно, я /ничего/ не вижу)."

"Here I am, Foulata (я здесь, Фоулата)."

"Macumazahn, be my tongue for a moment, I pray thee, for Bougwan cannot understand me (Макумазан, будь моими устами на мгновение, умоляю тебя, так как Бугван не понимает меня; tongue — язык; речь; to pray — молиться; молить, умолять), and before I go into the darkness — I would speak a word (а прежде чем я уйду во мрак — я хочу сказать несколько слов)."

"Say on, Foulata, I will render it (продолжай говорить, Фоулата, я буду переводить; to render— передавать; переводить /на другой язык/)."

"Say to my lord, Bougwan, that — I love him (скажи моему повелителю, Бугвану, что я люблю его), and that I am glad to die because I know that he cannot cumber his life with such as me (и что я рада, что умираю, потому что я знаю, что он не может обременить свою жизнь такой, как я; cumber— затруднение, стеснение, помеха; to cumber— затруднять, стеснять), for the sun cannot mate with the darkness, nor the white with the black (так же, как солнце не может сочетаться браком с темнотой, или белое с черным; mate— товарищ, напарник; муж, супруг; жена, супруга; to mate— равнять, приравнивать; сочетаться браком).

pause [pO:z], tongue [tAN], cumber ['kAmbq]

"Bougwan," she said, after a pause, "is Macumazahn there? it grows so dark, I cannot see."

"Here I am, Foulata."

"Macumazahn, be my tongue for a moment, I pray thee, for Bougwan cannot understand me, and before I go into the darkness — I would speak a word."

"Say on, Foulata, I will render it."

"Say to my lord, Bougwan, that — I love him, and that I am glad to die because I know that he cannot cumber his life with such as me, for the sun cannot mate with the darkness, nor the white with the black.

"Say that at times I have felt as though there were a bird in my bosom (скажи, что иногда я чувствовала себя так, словно в моей душе живет птица; bosom — грудь, пазуха; грудь, пазуха), which would one day fly hence and sing elsewhere (которая однажды вылетит оттуда и будет петь где-нибудь /еще/); even now, though I cannot lift my hand (даже теперь, хотя я не могу поднять своей руки), and my brain grows cold (и мой мозг холодеет), I do not feel as though my heart were dying (я не чувствую, что мое сердце умирает); it is so full of love that could live a thousand years, and yet be young (оно настолько наполнено любовью, что могло бы прожить тысячу лет и все же быть молодым). Say that if I live again, mayhap I shall see him in the stars (скажи, что если я буду жить снова, может быть, я увижу его на звездах), and that — I will search them all (и что я обойду все /звезды/ в поисках его; search — поиски, поиск; to search — искать, вести поиски), though perchance I should there still be black and he would — still be white (хотя, возможно, я снова буду черной, а он — все еще будет белым). Say — nay, Macumazahn, say no more, save that I love (скажи, нет, Макумазан, не говори больше ничего, только то, что я люблю; save that — за исключением того, что...) — Oh, hold me closer, Bougwan, I cannot feel thine arms — oh! Oh(о, держи меня крепче, Бугван, я не чувствую твоих рук = объятий, о!)!"

bosom ['buzqm], search [sq:C], white [waIt]

"Say that at times I have felt as though there were a bird in my bosom, which would one day fly hence and sing elsewhere; even now, though I cannot lift my hand, and my brain grows cold, I do not feel as though my heart were dying; it is so full of love that could live a thousand years, and yet be young. Say that if I live again, mayhap I shall see him in the stars, and that — I will search them all, though perchance I should there still be black and he would — still be white. Say — nay, Macumazahn, say no more, save that I love—Oh, hold me closer, Bougwan, I cannot feel thine arms — oh! oh!"

"She is dead (она

умерла) — she is dead!" said Good, rising in grief, the tears running down his honest face (сказал Гуд, горестно поднимаясь, и слезы текли по его искреннему лицу; honest — честный; искренний).

"You need not let that trouble you, old fellow (не расстраивайтесь из-за этого: «вам нет необходимости позволять этому беспокоить вас», старина)," said Sir Henry.

"Eh!" said Good; "what do you mean (что вы имеете в виду)?"

"I mean that you will soon be in a position to join her (я имею в виду то, что вскоре вы сможете присоединиться к ней: «будете в положении, чтобы присоединиться к ней»). Man, don't you see that we are buried alive (дружище, разве вы не видите, что мы похоронены заживо)?"

Until Sir Henry uttered these words (до тех пор, пока сэр Генри не произнес эти слова), I do not think the full horror of what had happened had come home to us (я не думаю, что весь ужас случившегося дошел до нас), preoccupied as we were with the sight of poor Foulata's end (настолько мы были поглощены зрелищем кончины бедной Фоулаты; to preoccupy— занимать, захватывать, поглощать). But now we understood (но теперь-то мы поняли). The ponderous mass of rock had closed, probably forever (тяжела каменная стена опустилась: «закрылась», возможно, навсегда), for the only brain which knew its secret was crushed to powder beneath it (потому что единственный мозг, который знал ее секрет, был раздавлен в пыль под ней; powder— порошок; пыль). This was a door that none could hope to force with anything short of dynamite in large quantities (это была такая дверь, которую никто не мог надеяться хоть чем-нибудь взломать, не имея динамита в огромных количествах; force— сила; to force— оказывать давление, принуждать; взломать /крышку, дверь и т.п./; short— короткий, недлинный; испытывающий недостаток /чего-либо/). And we were the wrong side of it (и мы находились не с той стороны двери; wrong— неправильный; неподходящий, не тот который нужен)!

dead [ded], grief [gri:f], tear [teq], buried ['berId], preoccupied [prI(:)'OkjupaId], ponderous ['pOnd(q)rqs], dynamite ['daInqmaIt]

"She is dead — she is dead!" said Good, rising in grief, the tears running down his honest face.

"You need not let that trouble you, old fellow," said Sir Henry.

"Eh!" said Good; "what do you mean?"

"I mean that you will soon be in a position to join her. Man, don't you see that we are buried alive?"

Until Sir Henry uttered these words, I do not think the full horror of what had happened had come home to us, preoccupied as we were with the sight of poor Foulata's end. But now we understood. The ponderous mass of rock had closed, probably forever, for the only brain which knew its secret was crushed to powder beneath it. This was a door that none could hope to force with anything short of dynamite in large quantities. And we were the wrong side of it!

For a few minutes we stood horrified there over the corpse of Foulata (несколько минут мы стояли, охваченные ужасом, над телом: «трупом» Фоулаты). All the manhood seemed to have gone out of us (все мужество, казалось, покинуло нас). The first shock of this idea of the slow and miserable end that awaited us was overpowering (первое потрясение от этой мысли о медленном и скверном = мучительном конце, который ожидал нас, было подавляющим). We saw it all now (теперь мы все поняли); that fiend, Gagool, had planned this snare for us from the first (злодейка Гагула спланировала эту западню для нас с самого начала). It would have been just the jest that her evil mind would have rejoiced (это была бы как раз такая шутка, которой бы обрадовался ее злобный мозг) in the idea of the three white men, whom, for some reason of her own, she had always hated (при мысли о трех белых мужчинах, которых, по какой-то своей личной причине, она всегда ненавидела), slowly perishing of thirst am hunger in the company of the treasure, they had coveted (медленно погибающих от жажды и голода в компании тех самых сокровищ, которых они так страстно желали; to covet — сильно желать, жаждать/чего-либо, особ. чужого/).