Корабль дураков; Избранное
Шрифт:
Вот так, бывало, по неделе
Мне нет покоя: еле-еле
Успеешь в щелку заползти,
Чтоб сетку новую сплести,
Но чуть отыщешь уголочек,
Уже то дочка, то сыночек
Хозяйские орут опять.
Никак не мог я отыскать
Местечка тихого, но пряжи
Наткал за двух ткачих: ведь я же
Девицею когда-то был,
Так сам Овидий 181 говорил:
Арахной назывался я.
Работа чудная моя
Самой Палладе досадила,
181
Так
И вот богиня превратила
Меня, как видишь, в паука.
Неважно я живу пока.
Живя в домах богатых, тщетно
Хотел, чтоб сделалось приметно
Мое искусство, но всегда
Грозят мне гибель и беда.
Решил я богачей оставить
И к новой жизни путь направить…
Она ему: «Куда ж, мой свет?»
«Да в избу! — ей Паук в ответ. —
Я в уголку найду жилище,
Мух у меня там будут тыщи,
Я буду пожирней питаться
И мирной жизнью наслаждаться:
Едва ли кто за целый год
Там паутину обметет.
Работы там не занимать:
Пилить, колоты, косить и жать;
Не будут гнать меня оттуда,
В почете у крестьян я буду.
Издавна бают старики,
Что к счастью в доме пауки.
Я без помехи там к окну
Спокойно нитку протяну.
Свет проникает еле-еле:
Все стекла мухи засидели!
Досадно, правду говоря:
Томился в городе я зря!»
Подагра молвила: «Пустое!
У мужиков житье плохое;
От них бегу я не напрасно:
С невежами мне жить опасно.
У мужика мне никогда
Пощады не было. Беда!
Меня таскал он на работу,
А коль пущу в ногах ломоту,
Твердил, что ноги натрудил!
Со мной он жал и молотил,
Дрова возил, навоз таскал
И передышки не давал.
И так взопреет он, бывало,
Что по́том от него воняло.
А вонь такая мне вредна:
Я просто делаюсь больна!
Меня он мучил, даже бил
И редко досыта кормил.
Что ест он? Молоко, ячмень,
Горох да репу каждый день.
Пьет молоко иль просто воду,
А знаешь, я, Подагра, сроду
Такого кушанья не ем —
Изголодалась я совсем!
От этакой еды, питья
Не стало вовсе мне житья.
Сам Бахус 182 ведь родитель мне,
И нрав мой вышел по родне:
Люблю я выпить, закусить,
Люблю я весело пожить.
А что крестьяне?
Они меня не признают.
От мужиков я выбираюсь…»
182
Бахус или Вакх — бог вина и веселья у древних римлян.
Паук ей: «Право, удивляюсь!
Где ж ты найдешь житье иное?»
Подагра молвит: «Э, пустое!
У горожан, дворян, попов
Мне стол и дом всегда готов.
Они умеют веселиться,
Играть, купаться, спать, любиться,
Еды у них на всякий вкус.
Уж там я ко двору придусь!
Меня уложат на кровать,
Я на перинах буду спать,
Меня укутают, согреют,
А ежели врачи затеют
Со мной бороться — назло им
Останусь дольше я с больным!
Чуть я немного ослабею —
Больной за прежние затеи
Берется, чтоб меня опять
Вином и яствами поднять.
Тогда я нажимаю снова —
Находят корчи на больного,
Вновь он лежит, не ест, не пьет,
Пока припадок не пройдет!
А я над бедным измываюсь,
Во все суставы забираюсь,
Но день за днем, исподтишка:
Сперва мала я и кротка
И только в пальце помещаюсь
И уж потом переселяюсь
В сустав побольше, подлинней,
И с каждым годом все трудней
Со мною справиться бывает!»
Паук Подагре отвечает:
«Как ты, пробравшись в дом, и мал
И неприметен я бывал.
Зимою я всегда скрываюсь
И по весне лишь появляюсь,
И вью гнездо, и мух тащу,
И малышей своих ращу.
А малыши как расплодятся,
Везде и всюду поселятся!
В чуланах, в комнатах, в ларях,
На окнах, лестницах, дверях
Развесим мы такие сети,
Что лучше нет на белом свете.
Так приходи ж в деревню к нам
И посмотри, как сладко там
У мужичонки мне живется!»
«Уж кто в деревню не вернется,
Так это я: там жизни нет! —
Подагра Пауку в ответ. —
Притом мне в городе чудесно:
Там богатей живет известный,
Его сегодня ж проберу:
На званом он сидит пиру.
Я так и вижу вина, яства!
Ему и мне одно приятство!
Меня он примет на кровать,
В шелка и пух положит спать!
Идем-ка, Паучок, со мною,
Я как-нибудь тебя пристрою!
Ведь я в чести у горожан!»
Паук в ответ: «Да что я, пьян?
Идти туда неосторожно,
Где головы лишиться можно.
Зато в избе не жизнь, а чудо:
Уж я не выползу оттуда!
А ты уж в городе цвети:
У богатеев ты в чести.
Никто из нас не прогадает!»
Ему Подагра отвечает:
«Ну что ж! Пусть так, пора идти!
Счастливого тебе пути!»
Паук в деревню побежал,
Подагра в город. Я видал,
Как поплелась она, хромая,