Корабль дураков; Избранное
Шрифт:
Отправились в питейный дом
Отведать доброго вина.
Кому ж тесьма пойти должна?
Хозяева и подмастерья,
Спрошу об этом вас теперь я.
Мне как-то сон мудреный снился:
У кладезя я очутился.
Из мраморных он сложен плит,
Из желобов златых налит
Водой горячей и студеной,
Людьми премного восхваленной.
То
189
Купель юности. — 31 декабря 1548 года.
У тех, кого томят года,
Кто сорок лет, как поседел,
Коль час в купели он сидел,
Так снова молодели разом
И дух, и телеса, и разум.
У кладезя не счесть толпы:
Монахи, рыцари, попы,
Ремесленники, горожане
И даже челядь и крестьяне,
Протискиваясь еле-еле,
Всем скопом двигались к купели.
А на дорогах от народу
Ну прямо-таки нет проходу!
Из ближних и из дальних стран
Набрался целый караван
Телег, носилок и саней.
Каких тут не было людей!
На костылях иные шли,
Кого и на горбу несли,
Ну, а иные в скорби слезной
На тачке ехали навозной.
Скопилась уйма старцев разных —
Чудных, в морщинах безобразных:
Кто лыс, кто вовсе без волос,
Их одолели тряс и чес,
Подслеповаты, глуховаты,
Беспамятны, придурковаты,
Всяк шамкает, в дугу согнут…
И уж такое было тут
Кряхтенье, харканье, сморканье,
И оханье, и воздыханье,
Что в пору вспомнить скорбный дом
Приставленных при деле том
Двенадцать банных мужиков
В купель сводили стариков.
Омоложались старики
И вскорости, душой легки,
Выскакивали из воды,
Резвы, румяны, молоды.
В них обновлялись ум и сила,
Ну словно им по двадцать было.
И не минет один черед,
Как уж другой к купели прет.
«Ей-ей! — подумал я во сне. —
Ведь шестьдесят два года мне,
Пошли на убыль слух и зренье.
К чему бы, право, промедленье?
Тебе не худо было б тоже
Отпариться от старой кожи».
И мне почудилось тотчас,
Что, догола разоблачась
И париться скорей изладясь,
Я было опустился в кладезь.
Да тут, глядишь, и сон долой.
Захохотал я над собой,
Помысля: «Ладно мне и гоже
Весь век таскаться в прежней коже.
Ведь зелья нет такой породы,
Чтоб Гансу Саксу сбавить годы».
Про хитрость ведали и встарь:
Убил раз цаплю пономарь, 191
Снес женушке ее тотчас
И строгий отдает наказ —
Зажарить к ужину тайком:
Придет священник вечерком.
Не
На вертел дичь водружена,
И вкусный запах, как назло,
Вмиг облетает все село.
Соседке невтерпеж узнать,
Что дух тот может означать.
190
Пономарь и цапля. — 6 февраля 1550 года.
191
Пономарь — мелкий служитель церкви, прислуживающий при богослужении.
Вбегает: «Цапля! Вот так раз!
Отведаем ее сейчас!»
А пономарша тетке: «Нет!
Как мужу мне держать ответ?»
«А! Что-нибудь ему сбрехни!»
И вот уж за столом они —
Вдвоем на кухне — для порядка
Съедают цаплю без остатка,
С вечерни пономарь домой
Ведет священника с собой
И женушке кричит: «Встречай!
На стол скорее накрывай!»
«А что нести мне, муженек?»
«Да цаплю! Разве невдомек?»
«Какую цаплю? Вот те на!
Тебе привиделась она!»
Муж со стыда сгореть готов —
От злости не хватает слов;
Уводит гостя он в кабак,
Честя супругу так и сяк.
Хозяйка же хитра, ей-ей,
Бежит к соседушке своей
И говорит: «Беда! Ахти!
Теперь мне шкуры не спасти!»
Та утешает: «Я, любя,
Стерпеть готова за тебя:
Уж коли надо отвечать,
Я лягу на твою кровать».
Случилось все по уговору:
Приходит муж в ночную пору
И, проучить желая женку,
Хватает за косы бабенку.
Как та ни билась, ни визжала,
А тумаков снесла немало.
Наутро пономарь встает —
Жена за прялкою поет.
Он ей: «Ну, как? Досталось цапли?»
«Да не попало мне ни капли!»
«Я ж глаз тебе подбил, сдается?»
Жена ни в чем не признается:
Гляди хоть сзаду, хоть с боков —
Нигде не видно синяков.
Тут пономарь и впрямь решил,
Что цапли он не приносил,
И говорит: «Прости, жена!
Ты и правдива и скромна».
Поддастся хитрой бабе так
Не раз доверчивый простак.
Глядите в оба наперед! —
Совет мужьям Ганс Сакс дает.
Я назову три смерти кряду,
Которым все бывают рады;
Но в каждой смерти в свой черед
Бывает скверный оборот,
Когда готов рыдать в печали
Тот, кто был смерти рад вначале.
Весьма отрадна смерть попа.
192
Три смерти, вызывающие радость. — 13 февраля 1550 года.