Корабль невест
Шрифт:
– Я совсем не то…
– Но ведь я им не стала, разве нет? Потому что мне никогда не позволят забыть мое так называемое прошлое. Даже когда его отделяет от меня несколько тысяч миль.
– Я совсем не то хотел сказать…
Она посмотрела ему прямо в глаза. И, как ему показалось, расправила плечи.
– Капитан, я прекрасно понимаю, что именно вы хотели сказать. Что в моем случае послужной список не имеет никакого значения. Как и большинство тех, кто находится на вашем корабле, вы предпочитаете судить обо мне, основываясь исключительно на слухах. Ну и соответствующим образом поступать. –
Он не ожидал, что она настолько владеет собой. И настолько аргументированно излагает свою точку зрения.
А еще он не ожидал, что окажется в роли обвиняемого.
– Послушайте, – примирительно начал он. – Я не могу делать вид, будто ничего о вас не знаю.
– Нет, конечно. Так же как, очевидно, и я. Но я пытаюсь вести общественно полезную жизнь и стараться не думать о вещах, которые не в состоянии изменить.
В комнате повисла напряженная тишина. Капитан лихорадочно искал выход из нештатной ситуации. За дверью кто-то приглушенно переговаривался, и он понизил голос, пытаясь отыскать способ с честью выйти из сложившегося положения.
– Послушайте, вы, наверное, хотите сказать, что ни в чем не виноваты, да? Что вы, возможно, даже в некотором роде жертва?
Если она начнет его умолять, пообещает, что в дальнейшем ее поведение будет образцовым, тогда, быть может…
– Я хочу сказать, что в любом случае это не ваше дело. – Костяшки ее пальцев побелели от едва сдерживаемых эмоций. – Единственное, что вас касается, капитан, – это моя работа медсестрой, которая, как вам должно быть известно из списка пассажиров, а также из моего послужного списка, если бы вы взяли на себя труд его изучить, состоит в уходе за больными. Мой статус замужней женщины и мое поведение на борту вашего корабля, а оно – и вы это знаете – соответствует всем вашим требованиям о соблюдении внешних приличий.
Ее голос неожиданно окреп. Бледные мочки ушей порозовели – единственное свидетельство того, что она начинает терять терпение.
И капитан, к своему удивлению, обнаружил, что из них двоих именно он почему-то чувствует себя виноватым.
Он посмотрел на бумаги, регламентирующие процедуры высадки невест на берег.
“Ссадите ее в Порт-Саиде, – посоветовала ему дама из австралийского Красного Креста. – Возможно, ей придется немного подождать судна, идущего обратно. И опять же, как правило, большинство из них исчезает в Египте”. И это ее “из них” прозвучало с нескрываемым презрением.
Боже, угораздило же попасть в такую передрягу! В такую треклятую передрягу! Он уже сто раз пожалел, что затеял этот разговор, создав кучу проблем на свою голову. Но система уже начала работать.
Словно прочитав его мысли, она резко поднялась со стула. Ее гладко зачесанные назад волосы еще больше подчеркивали высокие, почти славянские, скулы и тени под глазами. Капитан невольно задался вопросом, не вздумает ли она наброситься на него, как та малышка, но сразу устыдился подобных мыслей.
– Послушайте, миссис Маккензи, я…
– Я понимаю. Вы хотите, чтобы я покинула корабль.
Он мучительно искал нужные слова – слова, говорившие о том, что он сожалеет, но долг превыше всего.
И вот уже у самой двери она внезапно повернулась и спросила:
– А вы не хотите, чтобы я осмотрела вашу ногу? – (Капитан поперхнулся и удивленно заморгал.) – Я заметила, что вы хромаете. Когда вам казалось, что вас никто не видит. Возможно, вы также в курсе, что ночью я обычно сидела на полетной палубе.
Теперь Хайфилд был окончательно сбит с толку. Он даже машинально выдвинул вперед здоровую ногу.
– Не уверен, что…
– Если вы стесняетесь, я даже не буду до вас дотрагиваться.
– У меня все в порядке с ногой.
– Тогда вам не будет больно.
Они стояли напротив друг друга. Абсолютно неподвижно. В ее взгляде даже не было намека на приглашение.
– Я никому… Я никому об этом не говорил, – неожиданно для себя произнес капитан.
– Что ж, я умею хранить секреты, – не сводя с него глаз, сказала она.
Капитан тяжело опустился на стул и задрал штанину. Последние несколько дней он старался не смотреть на свою ногу.
Ее враждебность сразу пропала. Она отступила назад, затем подошла поближе и осмотрела рану.
– Рана определенно инфицирована. – Она показала на его ногу, словно спрашивая, не возражает ли он, а затем осторожно пощупала покрасневшую кожу вокруг. – И как насчет температуры? По-моему, она повышенная.
– Раньше я чувствовал себя лучше, – признался он.
Она еще несколько минут изучала пораженную поверхность. И он заметил – испытывая при этом нечто похожее на стыд, – что даже не вздрогнул при ее прикосновении.
– По-моему, у вас остеомиелит. Инфекция проникла в кость. Необходимо откачать из раны жидкость и провести курс пенициллина.
– А у вас он есть?
– Нет, но у доктора Даксбери должен быть.
– Не хочу впутывать его в это дело.
Она не выказала ни капли удивления. И он подумал о том, что есть в этой ситуации нечто сюрреалистическое. Более того, он не мог забыть ошеломленное выражение, появившееся на ее лице, когда она увидела его ногу. И то, как она тут же постаралась скрыть свои чувства.
– Вам необходима медицинская помощь, – заявила она.
– Не хочу ставить в известность доктора Даксбери, – повторил он.
– Что ж, капитан, я высказала вам мнение специалиста, но считаю, что вы имеете полное право проигнорировать его.
Она встала и вытерла руки о брюки. Попросив ее обождать, он открыл дверь и пригласил дежурного матроса.
Парень вошел в офис, его глаза метались между капитаном и стоявшей рядом женщиной.
– Отведите миссис Маккензи в амбулаторию, ей надо взять кое-какие принадлежности, – сказал Хайфилд.