Королева не любившая розы
Шрифт:
Чтобы развлечь лорда Монтегю, с которым, несмотря на пленение, обходились как с вельможей, граф Суассон приглашал всякий вечер офицеров для составления ему партии в карты. Лапорт был также приглашён вместе с другими. Пленник, видевший пажа во время путешествия герцога Бекингема во Францию, сразу узнал его и, считая одним их самых преданных слуг королевы, понял, что он находится тут не без особой причины. Улучив минуту, Монтегю устремил пристальный взгляд на Лапорта и когда тот обернулся в его сторону, они быстро обменялись взглядами, которых никто не заметил, исключая Понтье.
Барон, не выказывая этого явно, назначил однажды вечером, когда не доставало четвёртого для составления партии, Лапорта,
На другой день, когда возобновилась игра, Лапорт снова поместился между пленником и Понтье, в то время как с другой стороны англичанина сидел сам граф Суассон. Лапорт умышленно уронил часть колоды на пол. Монтегю, с обычной своей вежливостью, поспешил нагнуться, чтобы помочь ему исправить неловкость, и вместе с картами поднял записку, которую незаметно спрятал в карман. На другой день пленник, всегда отличавшийся предупредительностью, подошёл к Лапорту и протянул руку. Последний поклонился в ответ на такую вежливость и почувствовал, что при пожатии руки Монтегю передал ответ на вчерашнюю записку.
Посланник Бекингема утверждал, что не получал от своего господина никаких писем к королеве, что имя её не упоминается в отнятых у него бумагах, и закончил свою записку уверением, что Анна Австрийская может быть спокойна и что он скорее умрёт, нежели скажет или сделает что-либо неприятное для неё.
Несмотря на это, Лапорт продолжая всякий день играть с Монтегю. Он не мог послать письмо по почте из опасения, как бы оно не было перехвачено, не мог и оставить свой отряд без того, чтобы не возбудить подозрений. Как ни было велико нетерпение Лапорта, однако он медленно приближался к Парижу вместе с конвоем пока, наконец, на страстную пятницу, они не въехали в Париж, и так как в этот же день пленник был препровождён в Бастилию (Ришельё освободил его в апреле следующего года), то Лапорт был уже совершенно свободен.
Королева узнала о его возвращении, и её желание поскорее увидеть своего посланника было так сильно, что в день приезда Монтегю она села в карету и велела проехать мимо шествия, где между жандармами увидела Лапорта, в свою очередь заметившего её и постаравшегося успокоить её знаком.
Тем не менее, в течение всего этого дня Анна Австрийская была в большом беспокойстве. Как только настала ночь, Лапорт пробрался в Лувр и вручил ей записку Монтегю, которую королева с жадностью перечитала несколько раз, а потом сказала:
–Ах, Лапорт! Вот в продолжение уже целого месяца первый раз я вздохнула свободно. Но как же это Вы, имея такую драгоценную новость, не могли передать мне это письмо пораньше или сами не привезли его с гораздо большей поспешностью?
Тогда Лапорт ответил, что считал безопаснее для королевы употребить все возможные меры предосторожности. Анна согласилась, что он был прав, и дала ему множество обещаний, говоря, что ещё никто до сих пор не оказывал ей такой важной услуги как он.
Арест Монтегю имел важные политические последствия: узнав о нём, союзники Бекингема отказались от вторжения во Францию.
Боевые действия продолжались всё лето. Во время одного из боёв англичане взяли в плен французского дворянина по имени де Сент-Сервен. Последнего привели к Бекингему, и над кроватью герцога он увидел портрет Анны Австрийской.
–Месье, – обратился англичанин к пленнику, – поезжайте к королеве и расскажите ей о том, что Вы только что увидели, а также сообщите кардиналу де Ришельё, что я сдам ему Ла-Рошель и перестану воевать с Францией,
Когда освобождённый Сент-Сервен передал предложение Бекингема кардиналу, тот коротко ответил:
–Если Вы добавите ещё хотя бы слово к тому, что сказали, я прикажу отрубить Вам голову.
Ришельё был взбешён наглостью Бекингема и во избежание распространения сплетен заточил Сен-Сервена в Бастилию.
10 сентября гугеноты Ла-Рошели начали боевые действия против королевской армии. 11 сентября прибыл оправившийся от болезни Людовик XIII. Началась затянувшаяся на год осада Ла-Рошели, которую возглавили король и кардинал. В дополнение к укреплениям на суше Ришельё распорядился построить в бухте плотину, которая бы полностью блокировала город с моря. В ночь с 5 на 6 ноября англичане предприняли ещё одну отчаянную попытку захватить форт Сен-Мартен, но вновь потерпели крупное поражение. На следующий день Бекингем поспешно эвакуировал свои войска.
С самого начала блокады, так хорошо организованной и не допускавшей в Ла-Рошель подвоза съестных припасов, в особенности со времени возведения поперёк рейда плотины, не дававшей кораблям возможности проникнуть в гавань, город чувствовал недостаток во всём. От двух до трёх сотен мужчин и столько же женщин, не будучи в силах долее переносить страшные лишения, решились оставить город и идти просить хлеба у королевской армии. Осаждённые с радостью отворили им ворота, и печальная процессия направилась к королевскому стану, прося милосердия. Но, как выразился Дюма-отец, «они просили милосердия у того, кому эта добродетель была неизвестна». Людовик отдал приказание раздеть мужчин донага, а на женщинах оставить одни рубашки, потом солдаты, взяв в руки кнуты, погнали несчастных, как стадо, обратно к городу, недавно ими оставленному и не хотевшему снова принять их. Три дня стояли они в таком положении под городскими стенами, умирая от стужи и голода, обращая мольбы то к друзьям, то к врагам, пока, наконец, осаждённые не сжалились над ними и не открыли ворота.
8 мая 1628 года из Портсмута снова вышел английский флот в составе 53 кораблей. Флотом командовал Уильям Фейлдинг, граф Денби, которому была поставлена задача: прорваться к Ла-Рошели и доставить осаждённым продовольствие. Подойдя к форту неделю спустя, Фейлдинг был шокирован. Он, разумеется, слышал о какой-то плотине, возведённой по приказанию Ришельё, но не предполагал, что это так серьёзно. Так как пройти сквозь неё не было возможности, то он попытался разрушить плотину артиллерийским огнем, но обстрел не принёс ожидаемых результатов, зато французские батареи серьёзно беспокоили англичан. У одной из французских пушек, как простой канонир, стоял сам Людовик XIII. 16 мая Фейлдинг попытался поджечь и прорвать плотину брандером (горящим кораблем), но и эта попытка была сорвана французской артиллерией. Спустя два дня английский флот, к полному изумлению французов и к отчаянию защитников Ла-Рошели, вышел в открытое море и взял курс к берегам Англии. Мотивы поступка Фейлдинга до сих пор остаются загадкой для историков, выдвигаются самые разные версии – от неверно понятого приказа до подкупа агентами Ришельё.
Самолюбивый Карл I тут же приступил к снаряжению новой экспедиции, командовать которой вновь был назначен Бекингем. Однако намерения короля неожиданно встретили самое решительное сопротивление в английском обществе. Бекингема обвиняли в том, что он втягивает Карла I в рискованную и дорогостоящую авантюру. Начался откровенный саботаж готовящейся экспедиции, причём свою лепту вносили и французские агенты. О Бекингеме начали говорить так:
Кто правит королевством? – Король.
Кто правит королём? – Герцог.