Коронованный наемник

Serpent

Тург ощутил, как ярость затапливает его, лишая остатков самообладания. Снова… Его снова пытаются выставить олухом… У него опять прямо из-под носа ускользает заслуженная победа.

Спешившись, он шагнул вперед. Снежные наметы осыпались с необъятных плеч, и кираса тускло блеснула в разгорающемся румянце зари…

…Орк возвышался перед ним, словно утес, увенчанный уродливым горшкообразным шлемом. Похоже, он перегнул палку, насмехаясь над Чернокровым. Леголас рассчитывал, что своей похвальбой насмешит орка – ведь прядь золотистых волос может принадлежать любому эльфу, да и мало ли гербовых перстней изготовлено в Лихолесье? А уж желая показать самонадеянному вруну, кто тут настоящий воин, орк непременно должен был упомянуть битву при Зеленой Пасти. Так поступил бы эльф или

человек… Но все пошло наперекос. Орк оказался туповат, доверчив, да к тому же отчаянно гневлив. Немедленно поверив в россказни Леголаса, он и правда, выложил массу бесценных сведений, но похоже, теперь выкрутиться будет непросто… Однако идти на попятный было поздно, и Леголас с независимым видом сунул перстень за пазуху:

– Ну, будет. Ты, верно, не на прогулку собрался. Меня тоже время не ждет.

– Вон оно что, – Тург шагнул ближе, отмечая, что одиночка, хоть и рослый, могучей статью не блещет, – спешишь подвигом похвастать... А дозволь-ка, я в лицо тебе гляну, чтоб запомнить наперед, о ком байки сыновьям сказывать.

Леголас шагнул назад. Моргот… Справиться с орком не задача, но тогда он останется один на один с варгом, а тот настороженно поводит боками, принюхиваясь, всего в нескольких шагах позади своего хозяина. Эти твари невероятно быстры…

…Отступил… Трусит, герой берестяной…

В груди Турга клокотало жгучее нетерпение. Сейчас же. Немедля. Убить мерзавца ко всем балрогам, забрать трофей – и к вождю. Тогда уж никто, никогда не посмеет… Дзинь!!!

Орочий командир так и не понял, что означал холодный блеск, вслед за которым рассвет померк, а куда-то в висок тяжко и гулко ударила заснеженная земля. Последней мыслью его был шлем… Превосходный шлем, что откатился в сторону, прямо к совсем не орочьим фасонным темно-серым сапогам…

…Это было до смешного просто. Гигант шагнул Леголасу навстречу, словно не замечая, как в руках того молниеносно возник лук. Он сам напоролся на стрелу, глубоко и жадно пронзившую правый глаз, и грузно осел наземь, только аляповатый шлем с глухим бряканьем покатился по снегу. Но Леголасу было не до павшего противника. Новая стрела уже замерла на оттянутой тетиве, готовясь поразить в прыжке варга… ну же, давай!.. Но зверь не торопился атаковать. Он стоял неподвижно, поблескивая глазами и втягивая воздух влажным носом. Леголас так же безмолвно стоял напротив, неотрывно глядя хищнику в глаза. Вдруг варг слегка оскалил длинные клыки и коротко взрыкнул, лихолесец тут же крепче натянул тетиву, готовый стрелять, но отчего-то все же медлил. Варг неторопливо шагнул вперед и обнюхал лежащее на снегу тело хозяина. Леголас, уже всерьез заинтригованный, следил за зверем, не опуская, впрочем, оружия. А хищник коснулся носом стрелы, потом нагнул лобастую голову к брызгам крови на снегу и вдруг снова гортанно зарычал, взъерошивая густой светло-серый мех на загривке. Леголас отступил еще на шаг назад: быть может даже, ему и не было страшно, но в мозгу гвоздем сидел лишь один вопрос – почему он до сих пор не спустил тетиву? Чего он ждет?

Но, похоже, дело решалось секундами. Варг весь подобрался, щетинясь и сверкая глазами, а потом вдруг вскинул морду к светлеющему небу и громко завыл. Это был совсем не волчий вой, так хорошо знакомый Леголасу. В этом пронзительном стенании была своеобразная нота, которую лихолесец, пожалуй, назвал бы человеческой. Он и прежде слыхал, что варги наделены подобием разума, но никогда не рисковал это проверять…

А зверь фыркнул, встряхиваясь и разбрасывая тучу серебристых снежинок, а потом медленно двинулся навстречу лихолесцу. Эльф снова туго натянул ослабленную, было, тетиву, направляя наконечник стрелы прямо в шею варга, и хищник опять остановился, отводя назад крупные уши и оскаливая клыки. Леголас ощутил, как его охватывает неистовое, бесшабашное любопытство. А что если он опустит лук? Варг, похоже, не собирается нападать и злится только при виде оружия. В конце концов, не так уж много ему терять…

Медленно, плавно эльф опустил древко и тихо снял стрелу с тетивы. Варг так же неспешно приближался, то и дело сопя и предупреждающе взъерошивая загривок. Леголас

уже видел, как блестят в серой шерсти искорки снега, а на холке мех влажно слипся. Подойдя вплотную, зверь остановился, пристально и вопрошающе глядя на лихолесца неожиданно осмысленными карими глазами. Медленно вытянул шею, и Леголас едва сдержал невольную дрожь, чувствуя, как шероховатый нос касается его рук, окутывая их теплыми облаками пара. Несколько бесконечно долгих мгновений варг обнюхивал изуродованные пальцы, ткнулся носом в ссадину, оставшуюся от снятого перстня, и Леголас с неожиданной пьянящей радостью заметил, что на коже выступили несколько крохотных капель красной крови. К Мелькору, что бы, где бы ни отражалось – он все еще был эльфом… А варг поднял голову, снова заглядывая Леголасу в глаза, и вдруг тихо опустился на снег у высоких серых сапог…

====== Глава 20. Чадящий факел ======

Эртуил доедал вторую порцию, а ему все еще казалось, что он не может ни насытиться, ни согреться. Сидящий напротив Сарн четвертый раз брался за вилку, но каждый раз задумчиво откладывал ее и молча смотрел на еду, словно ожидая от мяса и бобов каких-то разъяснений или идей. Однако увидев, как Эртуил снова потянулся к кувшину, десятник встрепенулся:

– Э, будет тебе, брат, ты на выпивку не налегай.

Эртуил послушно отнял пальцы от кривоватой глиняной ручки и хмуро вздохнул:

– Да сам знаю. Только напиться хочется… Вот так, чтоб потолок хороводом шел. Кусок льда в груди стоит, дышать больно... Сам-то чего не ешь? Ты на себя погляди, одни глаза в пол-лица.

– Да ем я… – Сарн в пятый раз взял вилку и поднял на Эртуила строгий взгляд:

– Ты что за хандру в душе носишь, дружище? Не горюй ты о крепости. Это ж не дворец государев, всего-то временная фортеция. С пожаром совладать дело непростое, нам ли не знать, все прошлое лето леса горели. Важно, что ты отряд свой сберег, да крестьян почти всех целыми привел. То ли дело я, обалдуй…

В ответ на эти слова, Эртуил издал короткий стон и все же наполнил кружку:

– Ничего ты не знаешь, брат. Пожар, потери малые – это все так, мукой присыпано, а каравай-то под нею червивый… Эх…

«Червивый каравай, – мышью мелькнула у Сарна бесполезная мысль, – для этого княжества лучшего названия и не сыскать». Но вслух он ровно и увещевающе проговорил:

– Не знаю. И не узнаю, покуда не расскажешь. Тебе вино не поможет, Эртуил. Выговорись, глядишь, и полегчает.

… Гарнизон Зеленой Пасти пришел к скальному форту лишь под утро. Замерзшие, измотанные, они несли и везли на немногочисленных лошадях двенадцать тел павших при обороне и около тридцати раненных. Изнемогший от тревоги Сарн спешно пересчитал эльфийские кирасы и ощутил, как сжимавшая сердце рука слегка разжала пальцы – они все были здесь, все десятеро. Сейчас было не до вопросов, хлопоты затянули десятника с головой, но бесчисленные необъяснимые загадки и странности тех долгих суток гвоздями сидели в мозгу, мешая сосредоточиться на насущных заботах.

С грехом пополам разместили вновь прибывших, Рималл и Тавор из павшего форта разрывались меж множеством раненных, там и сям пылали костры, кто-то громко бранился на синдарине, разыскивая что-то в обозных повозках, кто-то сетовал, что картошки в обрез, а ртов вдвое. Словом, в форте царил невообразимый переполох, и Сарну пришлось до поры отложить свои раздумья.

Но вот начальный хаос улегся, в крепости установилось первичное подобие порядка, и валившиеся с ног крестьяне улеглись спать, кто где, не чинясь теснотой и неудобством. Холодное зимнее солнце, с трудом пробиваясь сквозь густую пелену снежных облаков, скупо озаряло тусклым серым светом неуютную, заваленную оружием горницу, где квартировал Сарн, когда десятники, наконец, сели за нехитрый обед. Несмотря на терзавший голод, Сарну кусок не шел в горло, но особенно тревожно ему было глядеть на Эртуила. Тот лихорадочно, с виду, не чувствуя вкуса, поглощал жаркое, а рука, державшая вилку, заметно подрагивала, словно десятника разрывал изнутри перекипевший котел каких-то эмоций. Отзывчивый и искренний, Эртуил всегда все принимал близко к сердцу, но в подобном волнении Сарн видел его впервые…