Коронованный наемник
Шрифт:
Эльф снова замолчал, но никто не нарушил тишины. В неподвижном морозном воздухе слышно было лишь потрескивание веток, да отдаленные редкие голоса птиц. И десятник вскинул голову:
– Княжество полно предателей и лжецов, я говорю это, не прося ни у кого прощения, ибо вы сами это знаете и должны иметь смелость это признать. Именно предательство стало причиной падения форта у Зеленой Пасти, и это тоже многим из вас известно. Из-за болезни принца многие отказались подчиняться ему, и, не сомневаюсь, еще многие откажутся. Но столица в опасности, а за ее стенами укрыты не лишь вооруженные мужчины, но и те, кого мы должны защитить, вне зависимости от своих убеждений. Ведомые предрассудками, мы лишились командира, но эльфам не по чести уйти, не окончив своей миссии. А потому я призываю каждого отбросить
С этими словами, Сарн соскочил с лежащего ствола, выхватил из ножен меч и с размаху воткнул в снег у своих ног, словно подчеркивая неколебимость своего решения.
Это была странная и по-своему завораживающая картина. Старинный замок молчаливо взирал на пустошь среди заснеженного леса, истоптанную до прелой прошлогодней травы, полную безмолвных фигур. Люди и эльфы, вооруженные и безоружные, в доспехах и камзолах, в простецких коттах и щегольских кафтанах, в беретах с пышными перьями и потертых шапках. В центре же, опираясь рукой на эфес меча, неподвижно стоял эльфийский воин в исцарапанной кирасе, словно олицетворяя собою выбор, неколебимый и окончательный.
Тишина не затянулась. Вперед быстрым шагом вышел Элемир, со звоном всадил меч рядом с клинком Сарна и встал с ним плечом к плечу. В толпе низко завибрировал зарождающийся гул, и к двоим десятникам направился целитель Тавор, так же вонзив острие меча в мерзлую землю, а вслед ему раздался голос Рималла:
– Тавор, одумайся. Ты лекарь, благословленный Элберет. Я знаю, как это гнусно звучит, но ты должен уметь отбросить сантименты. На кону стоит будущее нашей расы. Им нельзя рисковать, нельзя, даже ради преданности Леголасу, даже ради собственной чести. Чего стоит честь отдельных Квенди по сравнению с опасностью, что грозит здесь нашему племени?
Но Тавор поднял на Рималла льдисто блеснувшие глаза:
– Ты прав, я лекарь. Не для того Валар благословили меня, чтоб я пускался наутек при виде хвори. И не надо толковать мне о чести, Рималл, моя честь – это моя забота. Позаботься о своей.
Эти слова что-то всколыхнули в толпе, и она отхлынула от Рималла, оставив его на пустом пространстве, но к нему тут же шагнули двое лихолесцев.
– Рималл прав, но не во всем, – ровно проговорил один из них, рослый лучник с косым шрамом на шее, – это больше не наша миссия. Все намного хуже. Теперь это наша война. Будь принц мертв – я остался бы мстить за него. Но постигшее его – хуже, чем смерть. Нужно известить короля.
Сарн сжал зубы. Он провел немало бессонных ночей, раздумывая, прав ли он, подчиняясь требованию друга не ставить в известность Трандуила. Так что же ему оставалось делать… Быть может, и правда нужно хоть изредка доверять Валар и их умению расставить все по своим местам?..
А к Сарну уже подошел Эртуил, обнажая клинок:
– Я пришел сюда с Леголасом и уйду только с ним же, – спокойно проговорил он, – его нельзя бросать здесь одного. Кто бы он ни был теперь – он наш, и его беды – тоже наши.
Приблизившийся следом Рингар утопил лезвие меча в снегу:
– Чернокровые ублюдки вечно тянут лапы к тому, что не про их честь. Теперь им нашего принца подавай. Дудки, самим нужен. Я остаюсь, и если в моей десятке есть евнух, что подожмет хвост и сбежит – пусть пеняет на себя, из-под земли раздобуду.
– Как бы тебе самому в земле не оказаться, Рингар, – напряженно проговорил еще кто-то из эльфов, отходя к Рималлу, – я ухожу. Я шел на войну, а оказался
Десятник лишь осклабился с явной издевкой:
– Беги, Алорн, кто я такой, чтоб судить девиц.
Алорн зарычал и рванулся к Рингару, но тот был начеку и с видимым наслаждением ударил подчиненного в челюсть, опрокинув в снег. Лучник взметнулся на ноги, но позади уже вырос Рималл, хватая его за локти:
– Прекрати! Ты сделал выбор – и я поддерживаю его, но он и так непрост, зачем вдобавок провоцировать драку?
Алорн лишь сверкнул глазами, всасывая уголком рта кровь и отряхивая с одежды грязный снег.
Нармо встал рядом с Эртуилом:
– Леголас спас мне жизнь в схватке с орками, когда я едва женился. Рия на порог меня не пустит, если я явлюсь, бросив командира на погибель.
Силвин ничего не сказал, лишь молча воткнул меч в общий ряд и коротко хлопнул Сарна по плечу.
…Они почти не колебались, расходясь в два отдельных отряда, кто молча, кто – с коротким пояснением. Больше ссор не вспыхивало. Те, кто отходили к Рималлу, были сумрачны и напряжены. Они не привыкли отступать и уж тем более не привыкли предавать. Они все на свой лад чувствовали свою правоту, но Эру, никого не оставляло грызущее ощущение уродливой и неправильной подоплеки происходящего. Когда все эльфы разделились на два лагеря, перед Сарном поблескивал частокол из двадцати семи клинков, а на поляне снова стало тихо. Десятник поднял глаза от стального ряда и посмотрел в глаза Рималлу, чувствуя его негласным лидером отколовшихся. Быть может, все ждали каких-то особых слов. Сторонники каждого тесно стояли за спинами своих предводителей, готовые к возможной стычке. Но Сарн холодно отсек:
– Доброго пути.
И тут же отвернулся, словно восемнадцать бывших соратников более не существовали для него.
Снова взобравшись на импровизированный помост, эльф проговорил сухо и твердо:
– Первый вопрос решен. Теперь я обращаюсь к вам, ирин-таурцы. Чего вы ждете от нас?
Толпа снова забурлила приглушенным ропотом, пропуская вперед Вардена.
– Эльфы, лихолесцы, подданные короля Трандуила, – произнес он независимо, – вас постигли в нашем краю горькие несчастья, и потому мы признаем ваше право покинуть его. И по этой же причине мы вдвойне обязаны тем, кто этим правом не воспользовался. Наш князь более не держит бразды правления в своих ослабших руках, увы нам, но мы вынуждены это признать. Он призвал вас, и, несмотря на все растущий клубок наших бед, вы многое сумели сделать, чтоб не дать этим бедам выйти из берегов. В Тон-Гарте сейчас непросто, но леди Эрсилия, несмотря на молодость, умна и решительна, она возьмет на себя львиную долю забот о насущных нуждах столицы, и горожане помогут ей. Сарн… Принц Леголас доверял вам, словно самому себе. Я прошу вас возглавить гарнизон Тон-Гарта на время грядущих военных действий.
Ирин-таурцы одобрительно зашумели. Несмотря на все потрясения последних дней, люди опасались, что эльфы попросту уйдут, покинув мрачный и опасный край на окончательную гибель.
Сарн медленно кивнул:
– Благодарю за доверие.
…Это была долгая и тягостная ночь. Переполненный город пульсировал, словно воспаленная рана: не было дома, чердака, сарая, угла, где бы сегодня не велись тревожные разговоры о будущем. Почти половина эльфийского отряда покидала княжество. Впереди грозно маячила перспектива войны, а горожане не привыкли бояться орочьего нападения под защитой древних стен и всесильных Бервировых источников. Князь хранил необъяснимое молчание, и начинали поговаривать, что правитель при смерти, а приказы исходят от Эрсилии. За месяцы пребывания в княжестве эльфов не произошло ни одного нового случая заражения, люди начали успокаиваться и считать, что Волчье безумие отступило от Ирин-Таура. И вдруг оно поразило не кого-нибудь, а самого эльфийского принца, которого привыкли считать неуязвимым для любой беды и способным справиться с любой напастью. Люди трепетали. Казалось, несчастье охватило княжество плотным кольцом и неумолимо сжимается, грозя задушить некогда процветающий край.