Коронованный наемник
Шрифт:
Поддавшись случайной мысли, спустился в погреб, тоже полный снега, и обыскал там каждый угол, осмотрел недра сундука, где когда-то разыскал рукописи, но и там фляги не оказалось.
Солнце скрывалось за лесом. Уставший, голодный, разозленный и близкий к отчаянию, Леголас выбрался из подпола и сел верхом на толстенную балку, все еще лежавшую поперек развалин. Где же она может быть? В оставшейся части хижины прежде находился лишь топчан, ветхий ларь и дверь в памятное книгохранилище. Но в каморке Леголас все обыскал еще в прошлый раз, на месте ларя остались все те же куски досок и глиняные черепки посуды, среди которых чернел
…Здесь тоже лежал сгоревший хлам, здесь тоже было по щиколотку мокрой снежной массы. Здесь были невесть как уцелевшие обломки книжных окладов, осколки кружек, потерявшие форму инструменты. Здесь было все, что угодно, кроме единственного необходимого лихолесцу предмета.
Разгибая усталую спину, Леголас поднялся с колен, отирая грязными руками лицо. Ничего. Неужели фляга погибла в огне? Или же ее кто-то успел забрать до него? Сармагат мог решить, что артефакт, уже не нужный погибшему знахарю, нужно разыскать… Но нет, здесь никого не было со времени пожара. Обломки были нетронуты, в этом лихолесец не сомневался.
Раздосадованный, он снял промокший камзол и бросил на лежащую балку. Грязное сукно глухо упало на обугленное бревно и слегка скользнуло ниже по почерневшему дереву. Но это почти неуловимое движение заставило Леголаса встрепенуться. Балка лежала чуть под наклоном… Отчего он не придал этому значения? На чем же она лежит?
Лихолесец торопливо зашарил руками в мерзкой массе золы и тающего снега. Вот оно… Что-то металлическое, полукруглое, примятое весом рухнувшей балки. Вскочив на ноги, принц обхватил руками обгоревшее бревно и с отчаянным усилием приподнял, отталкивая в сторону. Балка гулко рухнула в грязь, а под ней обнаружился искореженный, лежащий кверху дном котел. Ухватив его за скользкие края, лихолесец, внутренне замирая от волнения, отбросил помятую посудину…
Она была там. Совсем, как на рисунке, круглая, слегка побитая, невзрачная. Кожа на ней потрескалась от жара и теперь торчала безобразными лоскутьями, как грязь на подсыхающем берегу болота. Круглая пробка туго сидела в исцарапанном горлышке.
Бережно подняв драгоценный артефакт, Леголас задумчиво потер потускневшую пробку. Он все же нашел ее, и теперь в нем зашевелилось новое опасение. Действует ли фляга? Была ли она предназначена для одного Эрвига, или любой, воспользовавшийся ею, будет услышан орочьим вождем?
Но об этом лучше было не думать. Сейчас, когда цель, наконец, была достигнута, лихолесец ощутил, как отчаянно устал за эти бесконечные двое суток. Ему нужно другое время, чтоб опробовать силу орочьего артефакта. Что за смысл сейчас искать встречи с таинственным Сармагатом? К этому еще предстоит подготовиться. А сейчас ему просто нужно вернуться…
И тут Леголаса уколола простая и беспощадная мысль, доселе не всплывавшая в занятом иными тревогами уме. Куда ему возвращаться? В Тон-Гарт? А если там уже побывали гонцы из скального форта? Если и там он более не желанный гость, а отвратительная жертва дурной хвори? И кто знает, что решит делать в подобной ситуации князь?..
Эру, так что же делать? Куда ему податься? Во всем Ирин-Тауре, так настойчиво его ожидавшем, более нет ни единого места, где ему будут рады. Он теперь изгой… Да, конечно, Сарн никогда не откажет ему в помощи. И Элемир едва ли отвернется
Что ж, родившись в Лихолесье, от голода умереть в лесу невозможно. А ночевать, похоже, придется сегодня под открытым небом. Ничего, ему не привыкать. Сегодня нужно отдохнуть, а завтра будут новые силы и идеи.
Селевон, тоже порядком перепачканный, брезгливо встряхнулся, подходя к хозяину, и Леголас направил варга в обратный путь. Начинало темнеть, лес тревожно скрежетал ветвями, осыпая с них комковатый снег. Лихолесец, сбросив опостылевший капюшон, все быстрее гнал зверя вперед, словно пытаясь оставить позади этот сумрачный, неприютный лес и навалившееся чувство отверженности. Чего он не дал бы сейчас за еще один, всего один уютный вечер в горнице Сарна в скальном форте. За бормочущие в очаге поленья, ужин и ту особую беседу, когда понимаешь друга с полуслова, и ему нет нужды объяснять, что его печалит или гнетет, и сам ты знаешь, что можно ничего не изображать из себя специально, чтоб удивить или впечатлить собеседника…
Кто знает, увидит ли он еще своих соратников живыми…
…Внезапно резкий толчок вышвырнул Леголаса из омута тяжких мыслей. Селевон с остервенелым рычанием взвился на дыбы, едва не сбросив седока, и лихолесец увидел, что из чащи прямо им навстречу несется какое-то существо.
– Спокойно, приятель, – скомандовал он варгу, и тот стал смирно, уперев лапы в снег и низко пригнув голову со злобно прижатыми ушами.
В сумраке вечернего леса принц не сразу понял, что за тварь угрожает ему и его скакуну, а в руках уже возник лук, тетива охотно и податливо скрипнула, отходя к плечу, и орк замер, вглядываясь в приближающегося противника.
Это был оборотень. Небольшой, резвый, он легко несся по снегу, отталкиваясь то совершенно волчьими задними лапами, то почти человеческими передними. Злобно сверкали глаза, ощеренная пасть роняла клочья пены, поджарое тело покрывала густая короткая шерсть, лишь на голове развевалась спутанная каштановая грива.
Они давно не появлялись…
Леголас ощутил, как изнутри поднимается темный примитивный ужас перед этим жутким существом, бесшумно мчащимся к нему из чернеющего леса. Он прицелился, стрела холодно блеснула острием наконечника, готовая рвануться навстречу твари, как вдруг…
– Не стреляйте, принц, умоляю!!! – раздался отчаянный мужской крик, и из-за ельника вылетел скачущий галопом конь. Леголас машинально ослабил тетиву, не зная, доверять ли этому крику, а всадник, меж тем, настигая оборотня, дважды крутанул над головой что-то длинное и темное, метнул вперед, и оборотень с пронзительным воем рухнул на снег, опутанный тонкой мелкоячеистой сетью.
Селевон зарычал, отступая назад, а всадник, бросив поводья, спрыгнул наземь и рванулся к упавшей твари. Леголас в замешательстве опустил лук. Он знал это чувство, когда хочется самому добить врага. Но кто этот мститель, узнавший его в его новом облике?