Корректировка 2
Шрифт:
Выбравшись, наконец, в цивилизацию, мы без приключений поймали такси и на последние деньги, что у меня оставались (сколько же я просрал в кабаке… судя по всему, не меньше полутыщи), доехали до гостиницы.
Я было приготовился прощаться, но внезапно выяснилось, что Мира никуда не собирается уезжать.
— У тебя же две комнаты? Я переночую, — её вопрос звучал, как утверждение.
— Конечно! — как я мог отказать своей спасительнице, да и желания такого не возникло. — Но у меня одна спальня… — сказано было с намеком.
— Мне
Я думал будут какие-то проблемы с заселением — ведь в советских гостиницах совместный номер полагался лишь семейным парам — готовился убеждать и давать взятку. Но к моему удивлению, на Миру никто и внимания не обратил, будто её вообще не существовало. В то время, как она стояла рядом со мной и зевала во весь рот. Администраторы в её сторону почти не смотрели, а если и смотрели, взгляды были сквозь нее, будто там пустота, а не красивая девушка, пусть даже одетая черт знает во что, и не накрашенная.
Когда мы наконец, попали в номер, Мира тут же устремилась в ванную, сдирая с себя одежку и прямо на ходу бросая на пол.
Я проследил взглядом за её стремительно оголяющейся фигуркой, а потом, расположился в кресле напротив открытой балконной двери, с бокалом коньяка, и глядя на мигающую огнями Бакинскую бухту, предался ожиданию.
— Феликс, — позвала она из-за двери, через некоторое время, — у тебя есть халат?
— Боюсь, он тебе будет слегка великоват.
— Ну дай какую-нибудь футболку, что ли… поухаживай за дамой, не сиди сиднем!
Я несколько секунд раздумывал… вещей-то у меня с собой было не много, да и соображалка спьяну туго работала. Потом вспомнил, открыл чемоданчик и достал из тощей стопки белья ту самую синюю футболку с надписью «Houston Rocket Lab» из первой партии, когда я только начинал фарцевать.
Подошел к ванной и постучал.
Дверь приоткрылась и оттуда высунулась рука. Я вложил в неё футболку.
Мира утянула её в ванную, но дверь почему-то не закрыла. Я набрался нахальства и заглянул.
Голая Мира стояла ко мне спиной и держа футболку за плечи, разглядывала надпись. А я разглядывал голую Миру. Всё было при ней, и талия, и попа, и ножки, но такое, узенькое… как бывает только у азиаток.
— Ого, — сказала она, — Хуйстон!
— Хьюстон! — поправил я.
Не оборачиваясь, она сделала ладонью движение вперед и дверь захлопнулась, чуть не прищемив мне нос — едва успел отпрянуть. Сама, сука, захлопнулась!
Нет — это немыслимо! Набулькал в бокал коньяка и только хотел глотнуть, как из ванной легкой походкой выпорхнула Мира. Промокая полотенцем влажные волосы, она приблизилась ко мне и со словами:
— Не делай из выпивки культа! — отобрала бокал и выдула половину содержимого, при этом даже не поморщившись.
Вот это я понимаю — наш человек! — подумал я, проникаясь к ней дополнительной симпатией.
— Есть, какая-нибудь еда? Жрать хочу, сил нет! — широкая не по размеру футболка
Отгоняя похотливые мысли, я направился к холодильнику. Не мог же я все сожрать, наверняка, что-то осталось.
Как оказалось — осталось.
Черная икра в красивой вазочке и фрукты. Интересное сочетание. Ни то ни другое я не люблю, потому, собственно, и осталось.
О своей находке я сообщил Мире.
— Отлично! — сказала она к моему удивлению. — Тащи сюда, а сам иди мыться — от тебя воняет окурками, как от мусорной урны.
Тут бы надо было обидеться, а я, наоборот, обрадовался — если девушке есть дело до моих запахов, значит… в общем, тут был простор для фантазии.
Странно, несмотря на сказочное количество выпитого, прогулка по ночному Баку привела меня в чувство. Даже способность думать о сексе осталась.
Намывался я тщательно. Потом еще сделал контрастный душ, меняя горячую воду на холодную. Впрочем, летом в Баку, холодная вода — это условность, а горячей и вовсе в большей части города нет. Но здесь была.
В оконцовке я тщательно вытерся, потом обернул полотенце вокруг бедер, сбрызнулся одеколоном, и в таком виде явился почтенной публике, гордясь своим чистым телом со всякими бицепсами, трицепсами и кубиками на животе.
Почтенная публика, в лице Миры ела черную икру чайной ложкой, закусывала попеременно айвой с грушей и запивая коньяком.
На меня она бросила лишь мимолетный взгляд и указала на дверь в соседнюю комнату.
— Иди, спи, я там диванчик видела.
Ощущение было, словно пнули по яйцам. Не сильно, так, можно сказать — ласково — но именно пнули.
Я налил себе коньяка и гордо, молча ушел на балкон. Сел в плетенное кресло и стал смотреть на звезды.
И тут уснул.
Проснулся, дрожа от утренней свежести и не смог вспомнить, как я тут оказался, да еще вдобавок голый (полотенце во сне развязалось). Нестерпимо хотелось сцать. Я вскочил и ничего не соображая спросонок и с похмелья, как был, метнулся в ванную. Сделав дела, но особо при этом не проснувшись, я направился в спальню, залез под одеяло и мгновенно опять уснул.
Вот скажите, как можно не заметить голую девушку в собственной постели?
Поздравьте меня — я не заметил.
Когда проснулся, девушка была уже одета, а взгляд её янтарных глаз полон скепсиса.
Мира напялила свои бесполые шмотки, моя футболка аккуратно висела на спинке стула.
— Ну? — сказала она.
— Баранки гну! — я испытывал сложную гамму чувств. Мне хотелось в туалет и от этого у меня был стояк, а на мне не было трусов. — Отвернись, я голый…
— Ой-ой! — пропищала она противным голоском. — Упираться своим эрегированным… хозяйством пол ночи в… в девушку — это им нормально. А тут кисо застеснялось!