Космонавт. Том 2
Шрифт:
— Врач осмотрел? Рёбра целы?
— Всё в порядке, мам, — я взял её руку в свои. — Я абсолютно цел и здоров.
В ответ мать искренне улыбнулась и только сейчас из её глаз ушла тревога, а из позы напряжение и скованность.
Ваня с Наташей подошли последними. Девушка робко протянула мне свёрток в газете «Правда»:
— Это вам… от нашего коллектива. Варенье. Для восстановления сил.
— Спасибо, — я принял свёрток, уловив, как Ваня горделиво выпрямился. Его круглое лицо просияло:
—
— Ага, по-нашему, — я улыбнулся, удерживая свёрток с вареньем. — Самолёт жалко, правда… — повисла неловкая пауза и я, чтобы разрядить атмосферу, предложил: — Может, нам всем вместе куда-нибудь сходить?
Мать неожиданно поддержала моё предложение, поправляя платок на плечах:
— Хорошая мысль. Праздник всё-таки.
— Тогда вперёд, — скомандовал я, и мать с Катей тут же взяли меня под руки.
Ваня потёр руками и с энтузиазмом произнёс:
— А я знаю, где неподалёку продают отличные пирожки. Есть охота жутко, если честно.
— Веди, раз знаешь, — сказал я, и мы отправились в кафе.
В небольшом кафе с занавесками в горошек и плакатом «Слава покорителям космоса!» возле стойки. На ярком изображении ракета «Восход» устремлялась ввысь, а внизу была напечатана надпись: «12 октября 1964 — экипаж из трёх советских героев открыл новую страницу в освоении Вселенной!».
За столиком у окна, застеленным клеёнкой в мелкий цветочек, мы уместились впятером. Официантка в белом переднике записывала заказ мелом на грифельной доске:
— Два компота, три порции котлет с пюре, салат оливье и торт на десерт. Всё?
— И пять чаёв с лимоном, — добавила Наташа, аккуратно вытирая ложку салфеткой.
— И пирожки, — вставил свои пять копеек оголодавший Володя.
Кивнув, официантка удалилась, ну а мы, пока ждали еду, принялись обсуждать последние новости. Володя, развернув свежий номер «Правды», ткнул пальцем в заголовок:
— Смотри-ка! «К 47-й годовщине Великого Октября: Введён в строй новый авиационный комплекс в Куйбышеве!». Пишут, завод выпустил первые двигатели для МиГ-21УС — в два раза мощнее прежних!
Ваня, разламывая хлебную горбушку, фыркнул:
— Ну и что? Ты ж помнишь, как Терешкова в прошлом году на «Востоке-6» летала — вот это да! Она ж потом рассказывала, как звёзды в иллюминаторе выглядят — будто алмазы на чёрном бархате. Вот это была новость…
Катя, поправляя рыжий платок, добавила:
— А в «Известиях» вчера писали, что эти двигатели для нового перехватчика.
Я молча слушал болтовню ребят, размышляя о том, что как же всё-таки странно это — хранить секреты целой эпохи. Ведь никто из них не знает, что их ждёт в будущем, а я знаю…
Голос Наташи вырвал меня из задумчивости. Она, покусывая губу, вдруг негромко спросила, обращаясь ко мне:
— Вам… не страшно было? Когда дым пошёл?
Все замолчали. Даже Ваня перестал крошить хлеб. Я покрутил ложкой в стакане, наблюдая, как растворяются крупинки сахара:
— Страх — это когда не знаешь, что делать. А у нас инструкции на каждый случай. Даже дым в кабине… — Я сделал глоток чая и продолжил: — Вот, например, мой напарник — Борисов — сел как-то раз с заклинившим рулём на картофельное поле. И картошку потом всем аэроклубом ели.
Все засмеялись. Даже мать позволила себе лёгкую улыбку, а Ваня, стукнув кулаком по столу, потребовал подробностей.
— О, а я знаю эту историю, — оживился Володя. — Могу рассказать? — Он вопросительно посмотрел на меня.
— Рассказывай, — кивнул я, и пока он описывал встречу Борисова и колхозника с вилами, я поймал себя на мысли, что вот такие посиделки и беседы стали для меня не менее ценны, чем полёты. В прошлой жизни я подобному уделял гораздо меньше времени — вечно пропадал на работе, а всю прелесть таких встреч понял только сейчас.
Торт «Прага» исчез, оставив на тарелках лишь крошки да липкие следы от варенья. Официантка уже третью минуту нервно поглядывала на часы, но Володя, размахивая пустой вилкой, вовсю разглагольствовал:
— А я говорю, к 70-му году и до Луны дотянемся! Вот увидите — наш «Зонд» этих америкосов…
— Время, товарищи', — вежливо, но настойчиво прервала официантка его словесный поток.
Володя, достав часы-луковицу из кармана, присвистнул:
— Полдевятого! Нам пора, товарищи, а то троллейбусы не успеем.
Мы вывалились на улицу, где уже было темно. Осенний ветер гнал по асфальту пожухлые листья, а по тротуару торопливо шли редкие прохожие.
У остановки мы остановились в ожидании троллейбуса.
— До встречи! — шепнула Катя, после того, как я поцеловал её на прощание.
Троллейбус подъехал, звякнув дугой по проводам и ребята запрыгнули внутрь. Володя, уже сидя у окна, стучал кулаком по стеклу:
— Громов! В понедельник зачёт. Не опаздывай!
Я махнул ему на прощание рукой и мы с матерью неспешно пошли вниз по улице до другой остановки. Шли мы молча, оба думали о своём, да и сегодняшний день выдался насыщенным на события — усталость ощущалась.
Мать заговорила только тогда, когда мы поднимались на свой этаж. Она вдруг остановилась, схватив меня за запястье и произнесла: