Космопроходимцы (вторая часть). Ксеноопера "Жнец, Швец, Игрец"
Шрифт:
– Каковы прогнозы?
– Устрашающие, - в тон ему ответил Жнец.
– Через неделю ожидается туристический шквал. Владельцам прибрежных забегаловок рекомендуется выстроить дамбу из ящиков с горячительными напитками. Уровень дневной выручки поднимется до критической отметки.
Дон Сабас хохотнул, прогудел довольным басом: 'Ты не меняешься'. Жнец глянул искоса, понял - доволен Испанец. На парапет опёрся, свесил руку. Но не просто так поболтать вышел, улыбка фальшивая. Это хорошо, что ему кажется, будто я не меняюсь. Знал Ноя как облупленного. Но почему-то поговорить решился только сейчас. Наводил справки?
– Зачем мне меняться?
– спросил Жнец, повернувшись к собеседнику.
Испанец смотрел на него искоса,
– Затем, Ираклий, что кроме меня тут много кому известно, каким ты был раньше, когда не был Ираклием.
– Кому это интересно?
Испанец покашливал, тянул паузу. Не дождавшись продолжения, бодро проговорил:
– Ну да, ну да. Потерялся один человек, нашёлся другой, значит так нужно. Хозяину прибрежной забегаловки всё равно, кто будет лакать виски, деньги у всех одинаковые.
– На меня особо не рассчитывай, с деньгами сейчас туго.
– Ты это брось, не о деньгах речь. Я из тебя столько выкачал, что могу себе позволить довести постоянного клиента до белой горячки на дармовщину. Слова бы тебе не сказал, но...
– Ну давай уже, выкладывай, Сабас. Не тяни жилы, нас тут никто не слышит.
– Не знаю, не знаю, - бормотал Дельгадо, разглядывая лицо Ноя.
– Впрочем, тебе я верю. Иначе слова бы не сказал. Хозяину бара не стоит вмешиваться в чужие дела, лучше держать язык за зубами. Один бродяга интересуется личностью другого бродяги - а мне что с того, кроме петли на шею? Говорят, что-то такое случилось на 'Ковчеге'...
'Откуда он знает про Роберта Корка? Для него я Ной, бывший каторжанин, бродяга, барный завсегдатай. Бродяга интересуется личностью бродяги - это уже кое-что. Кто-то ещё приехал, кого я не видел'.
– До 'Ковчега' мне дела нет, - сказал Жнец.
– До бродяг теперь тоже. Меня, видишь ли, потянуло к оседлой жизни. Подлечусь вот, устроюсь к Ван Хорнам в мастерские мальчиком на побегушках, детишек наделаю - тебе на радость, чтоб было кого спаивать в межсезонье. Много сегодня в баре народу?
– Больше, чем вчера, - выпрямившись, веско проговорил дон Сабас.
– О чём я тебе и толкую. Понаехали тут разные, хоть и не сезон. А мне что? Лишь бы деньги платили. Моё дело корыстное, ну какой смысл отваживать посетителей? Даже если кому здоровье не позволяет. Вот тебе, Ираклий, думаю, пить сегодня вредно, особенно у меня в баре.
– Ты ошибаешься, Сабас. Спасибо за заботу, конечно, но пить мне давно уже не вредно, особенно у тебя в баре. Наоборот, очень полезно оседлому жителю опрокинуть пару стаканчиков с понаехавшими. Мне предписаны развлечения, и потом, ты же меня знаешь. Я к тебе поутру, как в аптеку.
– Ладно, пойдём лечиться, - проговорил Испанец. Вздохнул, двинулся к бару, бормоча: 'Не до болтовни мне, отчёт надо писать. И закупкой самое время заняться, раз такой ожидается выторг. Слова твои, Ираклий, лучше жёлтой пемзы. Дай Боз, чтобы подтвердились прогнозы. Ха! Дамба из ящиков. Неплохо бы'.
Жнец шёл следом. Дышал ровно, готовил тело к передряге. За две недели тренировок вышколил мозг - мог теперь в ущерб кое-каким функциям увеличить пропускную способность ментального столба. Выпивка этому не мешала, даже наоборот. Правда, потом наступала реакция, ресурсы не безграничны, но ничего. Испанца Жнец перестал слушать, понятно было, что ничего полезного тот больше не скажет, заметает следы. Выламывается перед прочими посетителями, делает вид, что просто вышел развеяться и почесать язык с постоянным клиентом.
– Совсем неплохо, - громко сказал дон Сабас, распахивая перед Жнецом дверь из поддельного чёрного дуба.
– И за такое приятное предсказание, дорогой Ираклий...
Жнец шагнул в полутёмный зал, сохраняя на лице гримасу алкоголика, предвкушающего первую утреннюю выпивку. При этом пытался оценить расстановку сил: одним взглядом охватить всех, кто был в баре.
– ...
Любоваться восхождением хозяина на второй этаж Жнец не стал. Отметил: три новичка в баре. Этот, тот и вот этот.
Третий стежок
– Что вам сегодня прописал доктор?
– Одри демонстрировала оживление, но видно было: клиенту не рада. Озабочена чем-то? Опытный бармен никогда не покажет. Без году неделя за стойкой. Ноя не знала, в посёлке с прошлого сезона.
– Доброе утро, Одри, - сказал Жнец, подойдя к стойке.
– Скотч для начала. Надо мозги прочистить.
Одри кивнула с дежурной улыбкой, спросила: 'Разбавить?'
– Прочищать мозги лучше чистым скотчем, - ответил Жнец, прикидывая: залезть на табурет у стойки? Плохо видно дальний правый угол, не слышно разговоров.
– Одри, заклейте пациенту скотчем рот, - сказал, ответив Жнецу на рукопожатие, Алек Легран. Развалился на табурете, подперев щёку ладонью, руку для пожатия протянул вяло. Четыре звёздочки на левом погоне его капитанского кителя празднично сияли в свете барной висячей лампы, четыре звёздочки на правом погоне скрывались в тени. Пива в его стакане оставалось изрядно, пена давно осела. Вёл с Одри беседу, злился, что прервали. Алек Легран, капитан береговой охраны, в посёлке третий сезон, Ноя не знал, зато теперь коротко знаком с Ираклием Антониадисом, потому что составлял протокол опознания и под ним подписался.
– Я понял намёк, Алек, - сказал Жнец.
– Мисс Уэлш, оставляю вас под надёжной береговой охраной.
Он принял стакан, отметил: недовольство Одри вызвано было той же причиной, что и недовольство Малыша. Так прозвали Алека подчинённые. Все они в береговой охране дылды, а этот особенно. Два с лишним метра, центнер живого веса и совсем не глуп, Одри Уэлш можно поздравить с добычей. О чём бы ни говорили они, меня не касается.
Жнец, стоя со стаканом в руке посреди зала, приискивал себе место, чтобы лучше видеть и слышать. Личность Ноя пустил в сознание полностью, при этом ресурсов на аналитику хватало с избытком. Два столика заняты. За ближним трое: Стрикленд и двое неизвестных. Дерек, как всегда, развязен и громогласен, а незнакомцы внимают. Старший (лет под сорок) высокомерно поджал губы; двадцатилетний мальчишка от чего-то в восторге - этот по виду типичный турист-экстремал, но откуда сейчас взяться на Терране туристу? За дальним угловым столом двое. Рыжий какой-то нищеброд и Маргарет Ван Хорн. Странное сочетание: оборвыш, вытянувший в проход ноги в казенных башмаках, и девица Ван Хорн - прямая, как палка. Он выставил на столешницу локоть, а у неё кисти на весу, чтоб не дай Боз стола не коснуться. Держался бы ты от неё подальше, дурашка, пронюхают братья Ван Хорны, так тебе наваляют за дурные манеры, своих не узнаешь. Между прочим, что-то Марго в бар зачастила. Вчера была, скучала в одиночестве за чашкой чаю битых два часа, я ещё удивился. И вечером заходила тоже, Эми так и сказал: Маргошка не смеялась, потому что уже ушла в бар к Испанцу. Зачем? Субчика этого поджидала? Ноя знала прекрасно, как и все Ван Хорны. Подсесть за их столик? Не выйдет, неудобно. Разве что спиной к ним, за соседний. Тихо разговаривают, всё равно ничего не расслышу. Так орёт этот Стрикленд!..