Костер на льду (повесть и рассказы)
Шрифт:
Я объяснил, как было дело.
— Видите ли,— заговорила она, медленно подбирая слова, — во всем существует порядок... Что получится, если каждый будет выходить с трибуны и лезть в сектор метаний или на беговую дорожку?.. Такие соревнования тоже необходимы, я понимаю вас, и мы когда-нибудь будем их проводить. У нас уже был такой опыт — мы проводили перед войной день открытых стартов по конькам... Но сейчас это окажется полнейшей анархией, сорвет соревнования.
— Но я ведь прошу сделать одно исключение,— сказал я.
— Вы — исключение, другой — исключение,— вздохнула она,— так анархия
— Но как вы не можете понять, что я не в бабки играть пришел? Я побью рекорд по диску и, очевидно, повторю по ядру.
Она снова вздохнула:
— Где вы работаете?
— На Быстрянском торфопредприятии
— Простите, а карточка у вас рабочая?
— Да. А что?
— Тут, видите ли, к нам приходят многие, чтобы получить хлебную карточку.
— Да не нужна мне карточка!— сказал я, начиная терять терпение.— Мой результат выше рекорда на...
Она перебила меня:
— А кем вы работаете?
Я объяснил.
Она недоверчиво посмотрела на мой потрепанный китель, но сказала:
— Вам, очевидно, надо поступить таким образом... Отыщите председателя общества «Энергия»... Сегодня ее здесь нет... Но ее просто найти,— она назвала мне адрес.— Поговорите с ней... Чтобы все было организованно... А сейчас — извините, мне некогда.
Лада по моим опущенным плечам поняла все и, стараясь приноровиться к моему шагу, взяла меня под руку.
Мы шли молча.
Глава шестнадцатая
Только чтобы не уронить себя в Ладиных глазах, я выходил на пустырь тренироваться.
А она старалась изо всех сил подбодрить меня. Я делал вид, что мне весело, но шутки мои не походили на прежние.
Однако я так втянулся в тренировки, что они стали моей потребностью. Диск каждый раз ложился на одну линию — тридцать восемь метров, разница была в каких-нибудь сантиметрах. Зато ядро с каждым днем летело дальше и, наконец, и оно перекрыло областной рекорд.
Лада хлопала в ладоши, тормошила меня, а я думал: «А что, если и в городе какой-нибудь парень тоже не спит и уже приблизился
И вот когда у меня опять было отчаянное настроение, произошла стычка с Хохловым. Все началось с того, что в понедельник, после первой нашей неудачной поездки в город, он вызвал меня к себе и, не отрывая глаз от стола, сказал брюзжа:
— Искал тебя вчера весь день — нигде не мог найти. Лодырничаешь опять... Вот, ознакомься.
Он протянул мне приказ.
«В связи с создавшимся тяжелым положением в бараках транспортного отдела назначить Ашанину Е. И. заместителем по кадрам и быту с месячным окладом 1000 рублей».
Я ничего не понимал. Зачем? Ведь и должности у нас такой не было.
Хохлов хмуро посмотрел на меня и сказал:
— Что ты все ершишься, Снежков? Тебе хуже? Помощница будет. За бараками смотреть.
На крыльце меня догнал Долотов. Оглядываясь на дверь, зашептал:
— Что тебя, как сосунка, учить приходится? Мало тебе было того собрания? Еще захотел? Не соображаешь, что ли? Пров Степаныч нарочно такую должность придумал для нее. А ты: «Зачем? Откуда? Кто такая?»...
Все было понятно. Очередная приближенная Хохлова. А Долотов продолжал шептать:
— Помнишь, вместе были на Мелешино? Еще Пров Степаныч сказал: «Хороша торфушка: царь-баба»? Так это она и есть, Фроська.
Я вспомнил девку-гренадера, которая поднималась с корзиной торфа на плече по крутому трапу так, словно прогуливалась. Вспомнил, как она стреляла в приехавшее начальство глазами.
— Слушай, Долотов,— сказал я.— Ты не боишься свернуть себе шею из-за того, что поставляешь баб в гарем к Хохлову? Ведь рано или поздно придется отвечать за это.
Худенький, вертлявый человечек посмотрел на мен» наглыми глазами.
— Пока Пров Степаныч — директор, я его правая рука. Запомни это. А Пров Степаныч сидит, как скала. Понял?.. И кто из нас загремит, так это ты.
— Скалы взрывают аммоналом,— сказал я. повернулся и пошел. У меня не было желания разговаривать. «Черт с ней, с Фроськой,— подумал я.— Во всяком случае, вмешиваться в мои дела я ей не позволю».
Однако, когда мы с Ладой вернулись из города в следующий раз, меня ждал новый удар: в понедельник я нашел технический кабинет закрытым на новый замок.
— Что такое?— с удивлением спросил я у девушки-диспетчера.
Она усмехнулась:
— Хохлов вселил сюда свою Фроську.
Я вспыхнул:
— А где все оборудование?
— В кладовке.
— Ну-ка, попроси мне принести ломик.
Я вдел ломик в дужку замка и резко повернул. Замок остался цел, но не выдержала филенка и вылетела вместе с кольцом. Я смотрел на постель под пикейным одеялом, на трюмо, стоящее вместо школьной доски, на салфеточки и картинки. И вся эта обстановка, которая мне когда-то так понравилась у Дуси, здесь вызывала во мне чувство ненависти. Я с остервенением хватал вещи и выбрасывал их в кладовку — на место наших чертежей и макетов. Когда кабинет был восстановлен, я, вытирая руки носовым платком, спросил у диспетчера: