Костер на льду (повесть и рассказы)

Порфирьев Борис Александрович

— Нет, ты единственный, потому я тебя и выбра­ла,— сказала она шутливо.

— Тогда собирайся, поедем в Раменку.

— Зачем?

— Семен Шавров туда возил свою Феню.

— Можно и в поселковый Совет. Я узнавала.

Я вскочил и поцеловал ее.

— Пошли! Форма одежды — парадная.

Позже, когда мы вновь были в лесу, она церемонно подставила мне щеку и произнесла.

— Поздравьте, пожалуйста, свою жену.

А потом, оборвав последним лепесток ромашки, спро­сила лукаво:

—

Знаешь, на что я загадала?

— На что?

— Что в следующее воскресенье ты отправишься в город и побьешь рекорды. Я слышала по радио, что снова будут соревнования.

— Мы уже с тобой отправлялись.

— А сейчас все будет сделано по-другому. Ты забе­решь с собой диск и ядро и самостоятельно войдешь в круг.

— Отстранив плечом метателя?

— Нет. Если там будет метатель, ты станешь рядом и метнешь. Это получится еще нагляднее.

Как будто шутя, но Лада все время подталкивала меня на то, чтобы я не отступался от своей мечты.

— Ладно,— согласился я.— Только ты не езди со мной: я не хочу, чтобы ты видела, как меня с позором выведет со стадиона милиционер.

Она не забыла о моем обещании и субботним утром напомнила мне беспечным тоном:

— Ты как будто в воскресенье собирался в город? Может, тебе доложить об этом директору, чтобы он не потерял тебя?

— Да ладно уж,— рассмеялся я.— Все твои ухи­щрения шиты белыми нитками... Что с тобой делать — пойду сегодня к директору. Но учти, заговорщица из тебя не выйдет...

Никогда при Хохлове я не мог зайти так запросто в директорский кабинет, как заходил сейчас, да еще с таким разговором.

— Ну, что у вас, Александр Николаевич?— спросил меня директор, близоруко щуря глаза.

— Да вопрос у меня необычный и к работе не имеет никакого отношения, — признался я и рассказал ему все. Он улыбнулся:

— Кроме футбола, я в спорте ничего не смыслю, но вижу одно: вы хотите прославить Быстрянстрой. И по­этому мы должны вам всемерно помочь. Командировку я вам оплатить не могу. Но давайте все-таки заполним командировочное удостоверение.— Он взял бланк, встряхнул автоматическое перо, подумал и начал пи­сать, говоря медленно:— Кому? Снежкову Александру

Николаевичу. Куда?.. Город... стадион «Динамо»... Для какой цели? На побитие рекорда... Вот, по-моему, полу­чилось убедительно.

Мы оба рассмеялись.

Он произнес:

— Чем черт не шутит, вдруг побьете рекорд? Тогда эта шутливая командировка останется вам на память. Пусть она будет вехой на вашем тернистом пути ре­кордсмена.

Он подвинул мне пачку «Казбека» и, когда я отка­зался, спохватился:

— Ну, конечно! Спортсменам курить не положено. И я хотел бросить, да вот незнакомая работа заставила опять взяться за прежнее. Ну, ни пуха, ни пера, как говорится.

Я с благодарностью взглянул в его скуластое

лицо, рассеченное от виска до губы розовым шрамом. На нем был китель с орденом Отечественной войны. Я подумал, что армия дала нам много прекрасных людей

Лада захлопала в ладоши, прочитав мою команди­ровку и, взяв меня за уши, приблизив свое лицо к моему, сказала:

— Ах, Сашка! Я знала, что все так хорошо сложит­ся. Сразу видно — он настоящий человек.

Освободившись от ее рук, я взялся за щеку и пожа­ловался на больной зуб.

— Сейчас же отправишься в больницу,— распоря­дилась она.

Я пошутил:

— Тебе не кажется, что ты превращаешься в мою няньку?

Погладив меня по щеке, Лада сказала:

— Мне нравится опекать тебя, глупый ты мой.

Выйдя от врача, показывая ей выдернутый зуб, я заявил:

— Неплохо бы сейчас выпить двести граммов нарко­за, а то уж очень ломит челюсть.

— А это не помешает твоему завтрашнему выступ­лению?

Потом, пересчитав в сумочке деньги, продолжила:

— Пойдем, куплю. На что не решишься ради под­держания здоровья будущего обладателя рекорда!

— Я пошутил.— сказал я.

— Правда? А то, давай, покутим?

— Нет, Ладочка.

— Отказываешься?

— Да.

— Смотри, зубы не каждый день рвут. Больше тако­го предлога не будет,— сказала она, защелкивая сумочку.

— Сопов бы, наверное, согласился каждый день рвать,— рассмеялся я.

— Конечно. Вот я на днях как раз прочитала: есть такое ископаемое, у которого штук двести зубов было. Вот бы Сопову! На целый бы год хватило.

Так же шутя, не показывая виду, что она волнуется, Лада проводила меня на следующее утро в город.

Главным судьей была знакомая уже мне женщина Я вежливо поздоровался с ней и сказал:

— Я снова явился к вам.

— Ах, да,— сказала она.— Вы разыскали предсе­дателя «Энергии»?

— Нет.

— А что так?— произнесла она с огорчением.

— Вы простите меня, но, честное слово, у меня нет возможности выбраться в город в простой день.

— Ну, а что же я могу сделать?— развела она ру­ками.

Я развязал вещмешок и показал ей диск и ядро:

— Видите? Это мои снаряды. Напрасно вы думаете, что я случайный человек для спорта.

Вещественное доказательство, видимо, подействовало на нее. Она поколебалась еще немножко и потом пред­ложила:

— Пойдемте, я скажу, чтобы вас допустили.

Давешний длинный, как жердь, мужчина в шелковой безрукавке и белых брюках хмуро ее выслушал, ни ра­зу не взглянув в мою сторону. Угрюмо возразил:

— Ну, знаете ли, вы, конечно, главный судья и мо­жете давать указания, но я, в таком случае, складываю свои полномочия... У нас не день открытых стартов, а официальные соревнования...