Ковка стали. Книга 1
Шрифт:
– Сам злой сижу. Всегда так. Бабушка пошлёт меня за рыбой, жрать хочется, дома ничего нет, а у меня крючок самодельный. Рыба клюёт, зацепа нет – вместе с червяком и удирает. Был бы у меня заводской крючок, сколько бы наловил. Где его возьмёшь? И деньги нужны. Спрашивал у Генки Ерина, у него есть, не дал, гад. Говорит: «У самого один», жмот.
– Не обижайся на него. У него и правда один. И тот я ему дал. У меня ещё есть дома. Хочешь – и тебе дам.
– Так и дашь?
– Ну.
– Не жалко будет?
– Не-а. Чё
Дом был в километре от места рыбалки. Смотался бегом.
– Вот, на.
– Гена, это мой крючок, правда? Никогда такого у меня не было. Вот бабушка обрадуется! Спасибо!
– Пожалуйста, лови больше рыбы, коли есть нечего.
Он ловко снял свой самодельный крючок, привязал особым узлом мой. Дело пошло на лад. Не прошло и получаса, его бидончик был полон рыбы. Кроме пескарей ему и чебаки попадались (редкие для меня). У меня было два пескаря.
– Ну я пойду, жрать охота. Бабушка пожарит, поем, прибегу к тебе назад, вместе быстро наловим.
Васька пришёл к обеду:
– Дров не было, пока наколол – время ушло. Сейчас не будет ловиться. Давай вечером пойдём на ту сторону. Места покажу, на каждый заброс рыба ловится. На вот пескаря жареного, – он развернул тряпицу.
Пескарь был очень вкусный, ещё тёплый.
– Давай вечером.
Собрал удочки, пошли домой.
Вечером Васька зашёл за мной со своей короткой палочкой вместо удилища.
– Удилище у тебя какое-то непутёвое. Не можешь хорошее, как у меня, сделать?
– Зачем, мне и так сойдёт. Своим ты крючок от берега далеко забрасываешь. Там рыбы нет. Гальки одни и усачи. Рыба у берега кормится. Зачем далеко бросать? – Знаешь, Вася, иди один, меня мама не отпускает. Извини.
– Да ладно, я привык один. Наловлю – завтра будет что есть.
– Давай.
– Давай.
Утром вышел из дома, смотрю – рыба в трёхлитровой банке, привязанной к ручке двери. Васька себе наловил, мне принёс. Так дело не пойдёт – взял банку, пошёл к Ваське.
Тот играл во дворе с котом.
– Вася, ты зачем свою рыбу мне отдал? Тебе нужнее.
– Привет, не боись – вона у меня вторая банка. Да ещё полопать успел. Рыба на твой крючок прёт, как дура. Давно столько не ловил. Бери себе рыбу – не то пропадёт.
На крыльцо вышла бабушка:
– С кем ты, Василёк, тут говоришь? Вот он кто – кормилец наш. Спасибо тебе, мальчик, за подарок бесценный. Теперя мы с Васильком завсегда сыты будем. Дай бог тебе здоровья. Хорошие, видно, у тебя родители, коли такого сына воспитали. Передай им поклон от меня. Отблагодарить-то мне тебя нечем. Были бы родители Василька живы, Господи, – она перекрестилась, – было бы по-другому. В дом пригласить и то не могу. Бедно живём… Помру как, внучка моего, Василька, кто на ноги поставит? Одна я у него, за него и живу, так бы давно за родителями его пошла…
Ох,
С банкой рыбы я вернулся домой, пересыпал её в тазик.
Банку сбегал вернул.
На второй, третий и ещё несколько дней утром рыба была на том же месте. Наконец мама не выдержала:
– Давай, сынок, сходим к Васе, скажем ему, что нам не надо столько рыбы.
Мы пошли. На дворе никого не было. Постучали в дверь.
Никто не откликнулся. Открыли её.
Бабушка лежала на лавке, Вася сидел рядом на табурете, кулаками тёр глаза и жалобно выл:
– Умерла бабушка.
Скоро Ваську забрали в городской детский дом.
Мамина картина
Дело было вечером, делать было нечего… В долгий субботний зимний вечер, после школы, от безделья слонялся я по дому. Телевизора тогда ещё не было, радио в деревне тоже не было. Был приёмник «Альпинист» на батарейках. Прислали из «Гидрометцентра», для служебного пользования. Батарейки быстро садились, и его включали по времени два раза в день: один раз утром послушать метеосводки, второй раз отец включал вечером новости.
Читать не хотелось.
– Гена, чего бездельничаешь? – спросила Таня. – Мне животное нарисовать в школе задали. В понедельник сдавать. Давай вместе подумаем, кого нарисовать? У всех дома коров держат, баранов, хрюшек… У нас никого нет.
– Ну уж и нет, а Чумбока? Он же кот, значит, домашнее животное. Рисуй его.
– А можно?
– Скажешь ещё, конечно можно.
Сестра из портфеля уже доставала альбом для рисования, цветные карандаши.
– Тащи давай его сюда. Будешь его держать, чтобы не убежал, а я рисовать.
Кота нашёл на его любимой табуретке на кухне у печи.
– Пошли, Чумбока, рисовать тебя будем. – Схватил его в охапку, пришёл в комнату, сел на кровать. Кота положил на колени, погладил.
Не избалованный такими нежностями кот замурлыкал, пригрелся на коленях, свернулся калачиком и тут же уснул.
– Гена, ну как ты его держишь? Как я его рисовать должна? Посади как-нибудь.
– Так, что ли? Давай рисуй. – Прижал кота к себе вверх головой.
– Гена, это же чучело какое-то. Посади его рядом с собой на кровать.
Кот сидеть не хотел, норовил улечься, болтал ногами, нервно дёргал хвостом. Наконец после очередного моего вмешательства – просто сбежал от меня.
– Вот же вредина! Ну его, какой из него рисунок. Уши отмороженные, хвост тоже. Некрасивый получится. Давай Жулика рисовать. Он тоже животное, и красивый. Все с коровами придут, а ты с Жуликом.
– Давай завтра, Гена, спать пора.
Назавтра после завтрака пошли на улицу искать Жулика.
– А, вот ты где, прямо в руки прибежал, пошли рисоваться. – Схватил его под живот и потащил домой.