Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Солейн Анна

— Не обещала.

— Очень жаль. Мне нравится.

С ним невозможно разговаривать! Почему он улыбается? Он что, не понимает того, что происходит?!

— Больно? — неожиданно спросил Оливер и в ответ на мой непонимающий взгляд пояснил: — Колено. Вчера я видел кровь на платье, ты ударилась?

— О, — к щекам прилила краска. — Я… там небольшая ссадина, ничего серьезного.

Я лукавила, конечно, боль после удара о каменный пол, когда меня толкнул Ходж, была довольно сильной. Но вряд ли это что-то серьезное. К тому

же, я привыкла не обращать внимания на такие неудобства. Я же не Лаура Уортон, которой нужно себя беречь, не какая-нибудь хрупкая аристократка. Заживет со временем. А если я приму ванну в соленой воде — то случится это еще быстрее.

Отвлекшись на собственное смущение, я не заметила, как Оливер опустился на колени и поднял огромные мохнатые лапы — кончики когтей едва заметно переливались зеленым светом.

— Можно? — спросил он, глядя мне в глаза. Голос его чудовищной формы звучал удивительно мягко.

Я сидела, так что, даже стоя на коленях, он был немного выше. Что он хочет сделать? Зачем приготовил заклинание?

Я настороженно кивнула, и едва не вскрикнула, когда огромные лапы Оливера вдруг опустились вниз и нырнули мне под юбку. Не успела я отшатнуться и толком понять, что происходит, когда колена, боль в котором я сейчас начала замечать, коснулся теплый заряд магии.

Во имя всех святых! Он ведь… сейчас Оливер понял, что я не ношу чулки!

Это было позором! Все девушки в академии носили чулки, кроме меня — у меня просто не было на них денег. Благо, это оставалось моей маленькой тайной, которую знает только Ирма.

Но сейчас об этом узнал еще и Оливер.

Благодаря намекам Лауры Уортон я отлично знала, какие девушки не носят чулки. Такие, которым нужно уметь быстро раздеться.

— Меня там никто никогда не касался, — выпалила я, краснея.

Теплый поток магии теперь окутывал весь сустав, было хорошо и совсем не больно. Я старалась не думать о том, как мы близко друг к другу, как… как мне хорошо от этого и как внутри все переворачивается от непонятного жара. Как хочется прижаться ближе и… сделать что-то, что не подобает делать приличной девушке.

Оливер не выглядел ни злым, ни удивленным. На его морде застыло то самое мягкое выражение, появившееся после нашего разговора на пороге кладовки.

— Вот как, — мягко ответил он.

— Ректор Стортон…

— Оливер. Попробуй, это несложно.

— Оливер…

— Я закончил, — улыбнулся он и спустя несколько бесконечно долгих секунд убрал лапы. — Ничего серьезного, но тебе было больно. Сейчас должно стать легче.

— Я девственница, — выпалила я. — Я говорила правду. Никто и никогда меня так не касался. Никто и никогда.

— Это неважно.

— Ты мне не веришь? — ахнула я, увидев мелькнувшее на морде странное выражение. Досаду пополам с брезгливостью.

Глава 40

— Что? —

он недоуменно посмотрел на меня.

— Твое выражение лица только что! — Я вскочила и отшатнулась, стул с грохотом рухнул. — Ты думаешь, я вру!

— Унни, — Оливер поднялся, не отрывая от меня взгляда. — Я вспомнил Ходжа и в очередной раз пожалел, что не могу его удавить. Я не сомневаюсь в твоих словах, но даже если бы все было не так, — меня это мало волнует. Это прошлое. Меня волнует твое будущее.

Оливер шагнул ко мне, и я попятилась.

— Ты с ума сошел, — проговорила я онемевшими губами. — Это все русалочьи чары. Ты не понимаешь, что говоришь. Прости, пожалуйста, я не могу это остановить, я…

Обхватив голову руками, я замолчала и зажмурилась, пытаясь успокоиться.

— Я понимаю, что говорю. А тебе нужно научиться мне доверять.

Он опасный. Непредсказуемый! Я не знаю, чего от него ждать. Где это видано, чтобы мужчину не волновали такие вопросы? Да он должен пятерых врачей ко мне прислать, чтобы все проверить, использовать какое-то заклинание, если оно существует.

— Унни, — низкий рокочущий голос прозвучал совсем рядом. — Унни, посмотри на меня.

Я помотала головой, и локтя коснулась мягкая когтистая лапа. Я осторожно приоткрыла один глаз.

— Унни, — медленно произнес Оливер.

Наверное, он старался, чтобы его голос звучал успокаивающе, но от этого мне стало только страшнее. Что я с ним сделала?! Он ведь злой! Самодовольный. Язвительный! И никого, кроме себя, не видит. Почему он смотрит на меня так нежно? Это неправильно! Это морок, магия! Обман!

Тем временем Оливер продолжил:

— Только сегодня утром я был уверен, что ты в опасности рядом со мной, что мне стоит держаться от тебя подальше. От любой приятной мне женщины, если быть честным. Я думал, что мои родные навсегда останутся каменными истуканами, потому что уже потерял надежду найти способ их расколдовать. Сейчас все изменилось. Я счастлив так, как уже давно не был. Ты понимаешь, каким богачом я стал? Этот трактат… я не приближался к нему, потому что думал: ничего полезного здесь нет, к тому же — разве мог я предположить, что смогу получить поцелуй русалки, отданный добровольно? Если ты… Унни, если ты согласишься помочь. Я не собираюсь тебя ни к чему принуждать, но…

— Во имя всех святых! — вскочила я. — Разумеется, я хочу помочь твоей семье! За кого ты меня принимаешь?

На обеспокоенной чудовищной морде появилось облегчение.

— Тогда все просто. Тебе придется принять в подарок от меня платье, Унни. Предупреждаю сразу — оно будет неприлично дорогим по твоим меркам.

— Что?

— Не пойдешь же ты на королевский бал весны в таком… — Он окинул взглядом мое деревенское платье. — Экзотичном наряде?

— На королевский бал? Ты с ума сошел? Кто пустит такую оборванку, как я, во дворец?