Красная мантия
Шрифт:
Но система оказалась не без подводных камней. Магос озвучил только самую необходимую информацию. Наставники пояснений не давали. И, как мне казалось, хорошее отношение Суллы ко мне не помогло. Ближайшие к когитаторам послушники быстро разобрали самые вкусные задания и с предвкушением ждали следующего дня.
Первым сразу же найденным камнем было ограничение. Ты мог взять только одно задание. Второе — сроки. Они не были указаны, но спустя пару дней после начала большинство послушников столкнулось с ними, а точнее их последствиями. Третьим камнем стали штрафы. Если ты взялся и не выполнил задание или же выполнил его некачественно, с тебя удерживали суммы, порой превышающие награду в разы. Четвёртым из найденных была репутация. Порой было достаточно одного проваленного задания, и доступ к сложным тебе блокировался.
Я страдал, лёжа на койке. Казалось, что тоненький матрас из синтетического наполнителя меня поглотил и мы стали единым целым. Голова была пустая и пульсировала лёгкой болью. Тело было тяжёлым и, казалось, совершенно мне не подчиняется. Я устал. Устал так, как не уставал на фабрике. И виноват в этом был сам. Дождавшись, когда молоточки в голове возьмут передышку, я с кряхтением сел на койке.
В последнее время я начал забывать, что намного младше соучеников. Подавляющее их количество было старше меня на три, а то и четыре года. Из-за хорошей кормёжки они резко прибавили в росте, как будто пытаясь наверстать всё то, что потеряли в периоды своего голодания. Из-за моих познаний и успехов многим я казался не младшим, а карликом. Хотя здесь этим было некого удивить. Среди соучеников попадались и более сильные отклонения, вполне тянущие на мутации. Неправильное количество пальцев, деформации зрачков, костные наплывы и другие. Поэтому мой небольшой рост и комплекция вполне вписывались в окружение, доставляя дискомфорт лишь мне.
Молодость — это недостаток, который проходит со временем. Но работать мне нужно прямо здесь и сейчас. Я, как сёрфер, ощущал накат большой волны. Мне также нужно было заранее начать движение, разогнаться и ускориться, чтобы к моменту подхода волны, когда её гребень окажется рядом, я мог если не оседлать, то хотя бы перевалиться через неё. Иначе она захватит, прокрутит и шмякнет об берег, раздавив об окружающий мир.
Я ещё раз вспомнил совершённый трудовой подвиг. Когда большинство бросилось выполнять самые жирные задания, я поступил иначе. Весь полученный мной опыт кричал, что не стоит бросаться сдуру на работу. Я выписал ряд разнообразных заданий примерно в одном направлении и пошёл знакомиться с ними. Первым из малооплачиваемых был ремонт трубопровода, причём на данном участке таких заданий было несколько. Осмотр показал, что при примерной единой оплате были места, требующие небольшой сварки, и участки, требующие частичной замены. Примерно то же самое было и с заданиями по силовым шинам и линиям данных. Что-то могло быть исправлено весьма быстро, другое требовало вдумчивого и длительного ремонта. С механизмами картина была аналогична. Как минимум один из них после начальных литаний диагностики выглядел вообще неремонтопригодным.
По возвращении я обнаружил, что все задания, связанные с узлами и механизмами, были разобраны. Я решил остановиться на электронных компонентах систем связи и силовых магистралей. Выбрав задание, я направился в ранее посещённый мной коридор. Меня слегка увлекла работа в нём. За несколько дней я восстановил все указанные повреждения и даже парочку сверху, не забыв указать это в отчёте. Необходимость отчёта прямо не требовалась, достаточно было просто поставить отметку о выполнении и готовности проведённой работы к инспекции. Но мне это казалось занимательным и правильным, я всегда оставлял пару строк. Даже если это было нечто вроде: «Процедуры ремонта завершены штатно, сложностей и замечаний не выявлено».
Во второй день я несколько обнаглел и выполнял сразу два задания, закрывая их одно за другим. Я ходил, весь распираемый от гордости. Выполняя множество простых заданий, я получал больше, чем мог бы за один механизм, ремонт которого у старшаков мог растянуться на два-три дня. А можно было и вовсе не успеть в срок.
Так продолжалось пять дней, пока новый коридор меня и сгубил. Я шёл вперёд каждый миг, мне казалось, не зря я свой маршрут размечал чередою побед… эх. В общем, после очередного ремонта магистральной шины я составил весьма длинный рапорт. Дело в том, что шина, расположенная между концами коридора, практически полностью пришла в негодность. Повреждения изоляции были
Задание RRq0249852.02
Предписывается в коридоре SG2203 FE провести процедуру демонтажа главной питающей шины. По завершении процедуры сервиторы произведут транспортировку для дальнейших обрядов переработки.
По готовности сервиторы доставят новую шину. Предписывается произвести монтаж и подключение с использованием всех необходимых обрядов и литаний. Предоставить отчёт о ходе и проведении работ.
Это был не просто удар, это был грёбаный нокаут! Коридор имел длину триста десять метров, а штраф обычно начислялся в начале или конце третьего дня с момента принятия. И вроде бы что там прокинуть триста метров кабеля, ерунда! Но эта падла имела четыре жилы толщиной в мой указательный палец. Нужно было вскрыть люки на всём протяжении, что было не так трудно. Изготовленная монтировка мне в этом помогла. Даже отключить и вытащить шину было не так трудно. Кабель пришёл в такую непригодность, что местами просто ломался. Вытаскивать эти куски было хоть и тяжело, но предельно посильно. Самый же Содом и Гоморра начался, когда эти болваны притащили катушку с новой шиной. Времени у меня оставалось ещё сутки, может, полтора. И вот когда я принялся за размотку кабеля, я понял всю жопу бытия. Я проклинал всех, кого мог, и тут же взывал к ним в молитвах. Катушка была квадратная, и размотать её было невозможно. Кабель был толстый, тяжёлый и очень плохо гнулся. Ещё он был упругим, его приходилось по несколько раз выпрямлять, применяя не руки, а всё моё тщедушное тельце. Ноги, спина, плечи, шея — всё шло в ход в моей борьбе с этим непокорным змеем. Корнем моих страданий было то, что длина кабеля была рассчитана весьма точно, не допуская особых изгибов в канале. Закончив работу и уже буквально ногами запинав крышки кабель-каналов, я поплёлся обратно.
Мне уже было всё равно, будут санкции или нет. Работа за пределами моих возможностей просто выпила меня. Отбив на этот раз краткий отчёт, я направился в келью. Для сна было ещё рано, но сил практически не было.
Я ещё с десяток минут сидел, опершись руками на колени, собирался с силами. Нужно было идти на приём пищи. Слабость здесь не прощалась. Плоть слаба, в почёте разум и знания. Разум должен преобладать над плотью. Что говорить, если единственный из послушников, который не истёк кровью до моей помощи, уже на следующий день приступил к занятиям. Аугментацией его никто не наделил, установили короткую палку и залили это всё особым биоклеем. И он кое-как ковылял, постоянно морщась, когда опирался на искалеченную конечность.
Я сидел в едальне и медленно поглощал суп, закидывая ложку за ложкой в топку моего врождённого биореактора. Есть не хотелось, но я знал, что этой ночью моему телу понадобятся силы для восстановления.
— Почему ты не использовал сервиторов? — услышал я вопрос.
Я продолжал заправляться едой, мне не было дела до соседних разговоров. В голове опять начало стучать.
— Я жду ответа, 46-й , — передо мной сидел Сулла, испытующе уставившись на меня.
Я совершенно не заметил, когда он появился. Мне было лень говорить, но он ждал ответа.
— О чём вы, наставник?
— Твоё последние задание, демонтаж и замена. Почему ты не использовал сервиторов для этого?
Я начал вспоминать. Эти болваны и вправду стояли какое-то время, не спеша уходить после доставки.
— Об этом ничего не было сказано в задании, наставник.
До меня начала доходить вся моя тупость. Чем больше до меня доходило, тем сильнее стучало в голове. Я сморщился, пережидая приступ. Мне в руку толкнулась чашка, в её содержимом что-то шипело.
— Пей, — поступил новый приказ.