Красная мантия
Шрифт:
Третью часть я считал наиболее упоротой и постарался ограничить с ними контакты. Их целью были кадила для благовоний, священные сосуды и другая религиозная бижутерия. Они считали, что отсутствие именно этих инструментов ограничивает их успехи в обращении к духам машин. Мне их было скорее жаль, как умственно неполноценных. Но наличие варпа и всего, что с ним связано, немного подтачивало мою непоколебимость.
Четвёртая часть, наименее многочисленная , тратилась на бытовые вещи и условия существования. Несмотря на то что я хотел относить себя к первой категории, на второй день я спустил часть средств на быт. Точнее, всё, что у меня было, и спустил. Память из прошлой жизни не позволяла мне предаться аскетизму, в котором
Я заказал тёплое одеяло, в которое можно закутаться с ногами, широкий пояс, который из-за моей тщедушности обвивался дважды вокруг талии, флягу для жидкости на полтора литра и самое главное — ПЕЧЕНЬКИ. Они напоминали самые паршивые галеты из сухих пайков моего мира, но я получал неописуемое удовольствие, когда стачивал их зубами. В эти моменты на меня накатывала ностальгия, и вспоминалась прошлая жизнь. Из прошлой жизни мне было известно о некоем рекафе, должном заменять кофе или чай, но ничего подобного мне не было доступно. А так хотелось к печенькам ещё и чашечку горячительного. Эх.
Поспрашивав знакомых, я выяснил, что отчётами практически никто не пользуется или не делится этой информацией. Ещё я был удивлён, что, несмотря на мою пропажу в библиотеке в последние пару дней, мой совокупный заработок оказался сильно выше, чем у окружающих. Несмотря на острую нехватку всего, я решил слегка притормозить. Как и не делиться информацией об отчётах. Мне не очень хотелось выделяться. Это казалось мне неправильным. Правильным же было оказаться в первых рядах. Где ключевое слово именно «ряды»!
Последующие дни после общей молитвы я не ломился со всеми разбирать задания, а заглядывал в лекториум. Если тема была знакома или казалась бесперспективной, то тихонько покидал его. То же касалось и практических занятий. По сути, нас перевели на некое подобие вольных слушателей, чем подавляющее большинство старшаков не пользовалось, предпочитая сосредоточиться на практической деятельности. Я же увидел потрясающую возможность посетить занятия других направлений, а именно техновидцев и лекс-механиков. Техновидцы почти сразу отпали, так как жёстко заучивали всевозможные действия по конкретному узлу. Я не собирался тратить время и память на это. Мне интересно было понимать, что и как, а не зубрить последовательности. Хотя стоит признать, что в перспективе они могли работать гораздо быстрее. А вот у лекс-механиков порой попадались занимательные лекции и практические занятия. Хотя напрямую участвовать в них я не мог, но наблюдать мне никто не мешал.
Так и проходило время. Если преподаваемый материал я считал изученным или бесперспективным, уходил в тоннели и помещения заниматься ремонтом. Порой я занимался тем, от чего отказывались или с чем не справлялись другие. Чаще всего это были тяжёлые работы, связанные с ремонтом переборок, вентиляционных заслонок и элементов трубопроводов. Правильная работа с отчётами и своевременный запрос сервиторов помогали мне весьма быстро и без особых сложностей справляться с работой.
Несколько раз я был застигнут послушниками из своей группы за использованием сервиторов. Но глубоко натянутый капюшон, засунутые руки в рукава и полное отмораживание пока помогали съезжать с базара. Пока не было тех, кто решился бы подойти слишком близко и быть чрезмерно назойливым. Сгорбленная спина и молчаливый щит отбивали возможные нападки послушников. Я даже слышал пару историй про послушника, которому зашили рот, и теперь он безмолвно бродит по коридору в сопровождении сервиторов. А лицо его настолько обезображено, что он ото всех отворачивается, стоит им пройти мимо.
Чем дальше мы отходили от залов для занятий, тем чаще встречали солдат. Это были скитарии, количество аугментаций на них порой было выше, чем у рядового жречества. И чем дальше мы отходили, тем чаще они были вооружены баллонами с
И вот ситуация. Коридор SBIS22A, напольные панели разобраны на десятиметровом участке. Сервитор под моим наблюдением выпиливал лопнувший кусок магистральной трубы. Освещение хреновое, периодически моргало. Сервитор, закончив выпиливать кусок, взял его грузовым захватом и достал. Я в очередной раз моргнул. Там, где раньше был кусок трубы, сейчас находилось нечто. Это смахивало на смесь чихуахуа с облысевшей крысой, большая часть бока которой покрыта едва светящейся хренью, явно ей не принадлежащей. Эта тварь посмотрела на меня своими буркалами и дала дёру дальше по трубе. В это же время сервитор начал истошно орать «биологическая угроза». Потупив ещё несколько минут и придя в себя, я попытался заткнуть сервитора. Первым делом судорожно вставил новый кусок трубы и прихватил его. Можно немного выдохнуть: полчища этих тварей теперь не бросятся на меня из разрезанной трубы. Решив, что ну его нафиг, бегом направился обратно: об этом точно нужно сообщить.
Результатом моего доклада стало то, что неделю мы сидели взаперти. На работы нас не выпускали. Несмотря на смутные подозрения и волнения, моё столкновение с тварями за пределами периметра было первым. Оказалось, что где-то далеко впереди есть периметр, который удерживают скитарии, выжигая всё, что им попадётся. Помимо этих недокрыс, там ещё есть лишайник, которым они и питаются. Уровень угрозы считается низким, так как особой опасности они не представляют. Однако дальнейшее их распространение недопустимо. Поэтому за нами закрылись герметичные ворота и переборки, отрезав нас от действующих помещений космического лифта и сформировав вторую линию карантина. От голода мы все не помрём, но вот поставки будут сильно задерживаться. Это связано с карантинными мероприятиями и серозными обрядами досмотра грузов и шлюзового помещения карантинной зоны.
Вскоре нашу работу должна были возобновить. Но в довесок нам выдадут баки со специальным репеллентом. Им нужно будет обрабатывать лишайник, если мы его найдём. Также рекомендовали обрабатывать и живность, если нам такая попадётся. Ведь они не только жрут лишайник, но ещё и переносят его. Это их не убьёт, но обожжёт и отпугнёт.
«Моя жизнь становится всё более занимательной», — подумалось мне.
Страх обуял послушников. Страшная и непонятная угроза пугала их, и они не желали покидать помещения. Лишь некоторые, включая меня, отваживались выходить. Мне тоже было страшно, и от моего страха пострадала пара наиболее тёмных углов. Но мой страх не был липким и парализующим, скорее просто опаской. Тем не менее я тоже не решался отходить далеко.
Не могу сказать, что подтолкнуло основную массу, но они тоже начали выходить. Со страхом они боролись, сбиваясь в группы по три-четыре человека. Группы большей численности были редкостью, ведь трудно было найти места с таким количеством заданий. Работы потихоньку начали продолжаться, мы таскали тяжеленные баллоны с репеллентом, практически не применяя его. Очаги лишайника или встречи с тварями были редкостью и поводом для всеобщего обсуждения. На лишайник репеллент действовал очень хорошо, убивая его за считаные минуты. А из разговоров выходило, что достаточно навести распылитель на тварь, чтобы она сразу же ретировалась.