Красная мантия
Шрифт:
Сегодняшний вечер был особенным — последним в этой обители. Завтра сразу после торжественного молебна большая часть старшаков наденет мантии с красным кантом и станут старшими послушниками. Большинство будет отправлено к их учителям, которых они ещё в глаза не видели. Только я знал, к кому буду направлен. Надеюсь, Райритус мог справиться с болезнью. Больно он плохо выглядел при нашем расставании.
Я сосредоточился на тексте в инфопланшете. Недавно я смог выудить информацию по работе с сервочерепами. Она была очень скупа, но я не терял надежды, что найду хотя бы крупицы нужных мне знаний. Мой второй трофей лежал завёрнутым в ткань в сумке. Так он не вызывал подозрений,
Грудь слегка обожгла жадность от того, что приходится оставить накопленное в схроне. Да, там не было ничего особо важного, но я уже привык, что мне не нужно тратиться на мелкие расходники. То, чего у меня не было, я часто мог выменять.
Похоже, эту обитель я покину только с честно утащенными ценностями, да простит меня Омниссия.
Невольно я перевёл взгляд на инфопланшет. Его корпус был новеньким и всё ещё пах пластиком. Но если бы кто-то внимательно присмотрелся к нему, то смог бы заметить, что экран толще и сильно затёрт. В корпусе новенького инфопланшета находился куда более старый аппарат. Он на порядок превосходил купленную мной подделку. Да, большую часть разъёмов мне пришлось оставить скрытыми в новом корпусе, их происхождение я бы не смог объяснить. И тем не менее я решился на перестановку лишь недавно, физически отключив добрую половину памяти устройств. Теперь лишь при разборке и полной диагностике его можно было отличить от улучшенного, но стандартного инфопланшета.
Стереть данные, которые я отключил, я не мог, как и прочитать их. Хитрый формат подразумевал только прямой доступ через нейронный интерфейс, которого у меня не было. К тому же вряд ли это единственная преграда. Но погрузочные ведомости меня не интересовали, да и оставшегося места было в избытке. Я за несколько дней наполнил инфопланшет интересной для меня информацией, тем самым получив персональную, хоть и небольшую библиотеку.
А вот с софтом были проблемы. Помимо ограничения по допуску, была ещё и проблема выбора. В последний год его стало столько, что даже Сулла ничего толком не подсказал. Да и стоит отметить, что его устраивал тот набор программ, который у него был. А купленные мною наобум несколько программ показали сильную разницу как в качестве, так и в подходах, что меня изрядно бесило. Оставалось надеяться и ждать, того, что последует за изменением моего статуса.
Я вернулся к чтению. Сервочерепа различались по назначению (личные, атрибуты культа, технические и боевые). Крайне важным считалось использование подходящего черепа. Некоторые жрецы отбирали кандидатов задолго до их смерти. Либо же совершивший подвиг мог удостоиться чести стать частью культа. Но были и общие нерушимые правила. Так, в ритуалах культа могли применяться только черепа жречества. Для технических достаточно было черепа послушника или ученика. Для боевых отбирались те, кто при жизни уже проявил доблесть и отвагу в сражениях. Имена бывших хозяев часто выбивались на черепах и обязательно прописывались во внутренней структуре, как и короткая история жизни. Всё это делало их индивидуальными, как бы позволяя и после смерти нести пользу культу. Выбор был крайне ответственным, поскольку дух владельца сливался с духом машины и сулил проблемы в случае неправильного выбора.
Наиболее частым было использование выносного кабеля или манипулятора. Технограв был более редким и требовал активной подзарядки от владельца. Упоминалось и об эфирной передаче энергии, но подробностей не было.
Военное применение ограничивалось лишь разведкой, визуальной или с помощью ауспеков.
Я был прерван тихо открывшейся дверью. Внутрь заглянула машиновидец.
— Кого-то потеряла? Через три кельи дальше по коридору 47-й и остальные, — тихо проговорил я.
— А что у них там? — был задан мне вопрос.
— Амасек, — ничуть не сомневаясь, заложил я их.
— А ты? — сказала эта особа, просачиваясь внутрь.
— А мне это неинтересно, — и правда, даже будь у меня потребность в выпивке, употреблять ту бурду, которые местные называли амасеком, было решительно невозможно. Понятия не имел, откуда они её достали, выменяли, купили или сами выгнали, но травиться решительно не хотел.
Она подошла и уселась рядом.
— Чего ты хочешь? — с неприязнью спросил я, разглядывая машиновидца.
Её капюшон был опущен, скулы особенно выделялись на овальном лице. Причёска у всех девочек была стандартной. Короткое каре и немного вздёрнутый нос придавали вид бойкий и задорный, как и глаза, в которых читался какой-то интерес. Её губы слегка подались в предвкушающей улыбке.
— Чего ты хочешь? — мой голос сбился на хрип, когда рука девушки прошлась по моему бедру.
Она явно это заметила и заулыбалась ещё сильнее, потянувшись ко мне. Сердце резко подскочило до ушей , а тело обуял жар. Я попытался остановить её, и рука упёрлась в небольшую мягкость под её мантией. Сердце пропустило удар, а тело забыло, как дышать, из-за чего я резко и глубоко вздохнул.
— Это приятно, — протянул её голос.
Мои губы накрыл жадный и умелый поцелуй. В голове зашумело. Она начала обнажать плечо, когда я резко встал.
— Зачем это тебе? — бросил я ещё один вопрос.
Соображалось тяжело, меня буквально трусило от вожделения и предвкушения. Но разум взрослого человека кое-как сопротивлялся всему тому, что в кровь выкидывал организм пубертатного периода.
— Ты мне нравишься! — на её лице появилось выражение растерянности и удивления.
«Вот так просто? — билось у меня в голове. — Пришла к незнакомцу — и вперёд?»
— Мы даже не знакомы! — кажется, я начал слегка успокаиваться.
Если это нормально для них, не значит, что это должно быть нормально для меня.
— Я тебе не нравлюсь? — задала она вопрос.
Эта беседа начала меня выводить из себя! Еврейские вопросы, женская логика. С каждым вздохом я раскачивал себя. Злость росла и росла во мне. Я был готов сорваться, но тут её лицо сменилось с робкой непонимающей улыбки на равнодушно-расчётливое. Живой человек в момент стал непроницаемой куклой. Моё удивление было столь сильным, что весь зарождающийся гнев вышел в резком выдохе. Мы ещё несколько минут смотрели друг другу в глаза. Не знаю, что она искала в моих, я же пытался понять ответ на последний свой вопрос.
Ничего больше не сказав, она накинула балахон на плечо и молча покинула мою келью. Я упал на кровать прямо поверх планшета. Меня ещё трусило, причём в ответ на несбывшееся ожидание организм ответил ещё большим выбросом гормонов. Я пытался понять, правильно ли поступил. Может, стоило поддаться, ведь ничего плохого бы не случилось. Периодически в закоулках попадались зажимающиеся пары. И наказывалось только публичное проявление влечения. Но всегда есть «но». И резкая смена эмоций визитёрши давила все сомнения на корню. Да, у тела есть потребности, их нужно удовлетворять. Но пусть это будет под моим контролем, ведь плоть слаба, а над плотью должен преобладать разум.