Красный Вервольф 5
Шрифт:
— Не один ты любишь преподносить сюрпризы.
— Мне нужно с ним немедля поговорить!
— Понимаю. Сейчас я его приведу!
Карнаус поднялся, отворил дверцу и вышел. Я даже дыхание затаил, боясь спугнуть удачу. Я-то думал, к коллеге академика придется с боем прорываться, а он вот здесь, отделен от меня полутораметровой массивной кирпичной кладкой. Понятно, что взять за руку и вывести его из Поганкиных палат я не смогу. Тут рядышком, наверняка, сидят агенты охраны, да и за выходом присматривают, но сейчас не это самое главное.
— Здравствуйте, Мирон Саввич! — сказал ему я. — Вам привет от Анны Дмитриевны!
— Добрый день! — откликнулся он. — От какой Анны Дмитриевны?
— Княгини Шаховской.
Галанин остолбенел.
— Вы ее знаете?
— Да. И видел совсем недавно.
— Позвольте, так значит вы — из Москвы?
— Откуда я, сейчас значения не имеет, — проговорил я, указывая ему на кресло. — Могу сказать только, что знаю вашу супругу…
— Боже! — воскликнул профессор. — Вы видели Марью Серафимовну! Как она?
— Жива. Здорова. Очень скучает по вам… Мирон Саввич, я постараюсь сделать так, чтобы вы и ваша супруга покинули Псков как можно скорее…
— Покинуть Псков? — искренне удивился он. — Сейчас?! Когда я на пороге большого открытия?!
Глава 22
У меня даже в сердце ёкнуло. Какое еще, нафиг, открытие?! Да такое, из-за которого товарищ профессор, видите ли, не могут свалить из оккупированного Пскова?
— О чем вы, Мирон Саввич? — спросил я.
— Я уверен в том, что на Северо-Западе России есть залежи руд радиоактивных металлов, но требуется проверить мою гипотезу.
— Ну так кончится война и проверите.— Время дорого, товарищ, не знаю как вас зовут!— Василий Порфирьевич, — подсказал я.
— Василий Порфирьевич, поймите, важно провести изыскания не позднее нынешнего лета.
— К чему такая спешка?
— А вам известно, что из открытой печати западных стран исчезли упоминания об исследования в области практического применения атомной энергии?
— Мне-то об этом известно, — проговорил я. — А вам откуда?
— Ну как же, немцы регулярно снабжают меня всеми научными журналами, даже советскими. И то, что результаты проводимых в Англии и США исследований по этой теме засекречены, означает, что англо-американцы активно работают над созданием атомного оружия.
— Ясно, — кивнул я. — Но вы должны понимать и то, что немцы подсовывают вам эти журнальчики не ради удовлетворения вашего научного любопытства. Нацистам тоже нужна атомная бомба. Да и они уже над нею работают, но у них ограниченный запас расщепляющихся элементов и тяжелой воды. Неужели вы думаете, что они позволят вам просто так ковыряться в земле на оккупированной ими территории, не потребовав конкретного результата?
— Нет, я не настолько наивен, но ведь от находки первых доказательств наличия в здешних
— Да, у них есть не более двух лет, — сказал я, имея в виду, освобождение Пскова в 1944 году, — но ведь вы знаете, как они действуют! Построят секретный институт, секретный рудник и все это руками наших военнопленных, которых будут содержать в скотских условиях. Вы хотите быть причастны к зверствам, которые будут творится в лагерях при этом институте?
Галанин снял очки и принялся протирать стеклышки носовым платком.
— Я об этом как-то не подумал, — пробормотал он. — Я полагал, что мне выделят несколько геологов и группу рабочих для прокладки шурфов.
— Вы в руках Аненербе, Мирон Саввич! Эта организация соперничает с другими структурами Рейха за финансирование и влияние. У нее нет времени на церемонии. А это означает, что для проведения ваших исследований, профессор, вам дадут не кучку рабочих и пару геологов, а целую армию рабов! Ваша совесть этого не выдержит, и вы совершите какую-нибудь глупость, которая будет стоить вам жизни, а нашей, советской науке, потери замечательного ученого… Кстати, вашу жену фашисты тоже не пощадят.
— Что же делать, Василий Порфирьевич?
— Нужно изъять все, имеющиеся у ваших нынешних работодателей, материалы по радиоактивным рудам и сделать так, чтобы они в итоге поперлись по дорожке, которая заведет их в тупик.
— И как это спасет мою жену, а также мою научную и человеческую репутацию?
— Репутацию вашу спасет тот факт, что оказавшись во вражеских застенках, вы, советский ученый Галанин, ввели врага в заблуждение, пустив его по ложному пути. А что касается судьбы вашей супруги и вашей собственной, то это моя забота.
— Материалы можно уничтожить, — проговорил профессор, пожимая плечами. — Все они хранятся в одном сейфе и… в моей голове. А что касается того, чтобы завести Аненербе в тупик… Есть у меня одна идея.
— Вот, вы уже мыслите не как рассеянный ученый а-ля Паганель, а как настоящий разведчик, — одобрительно кивнул я. — Так в чем же заключается ваша идея?
— Видите ли, недавно мне дали для проведения химического анализа слиток золота. Я ведь все-таки геохимик…
— Слиток? — переспросил я. — А на нем была какая-нибудь маркировка?
— Да. Цифры. Семь ноль, три ноль.
Тот самый, который я дал Доминике. Неужто ее взяли при попытке перейти границу или даже раньше? А может, она с кем-то им расплатилась и новый владелец угодил в гестапо? Ладно, в любом случае, теперь сожалеть поздно.
— И что же показал анализ?
— То, что это не совсем золото!
— Вот как? А что же?
— Боюсь ошибиться, но это то, что древние называли орихалком, чрезвычайно ценившимся в античные времена. Есть мнение, что орихалк — это сплав меди и цинка, но…